Отсекая лишнее

Илья сам не заметил, как сказал это. Слова вырвались на свободу помимо его разрешения и воли, словно больше не силах томиться внутри. Японка очень тесно и нежно прижалась к мокреющему все больше с каждой новой минутой, проведенной на солнце Илье.

— Думала уж и не скажешь, — прошептала она ему на ухо, — спасибо! Я тебя тоже, ты знаешь. Даже не представляешь насколько это придало мне сейчас сил!

— Ты давай, только главное не расслабляйся!

С этими словами Илья спустил руки ниже, нашел крепкую попу под атласным шелком брюк, пожал ее на прощанье, и одним быстрым и незаметным движением приклеил пластырь микрофона под подкладку, между задними лацканами пиджака.

— Все удачи! — добавил он.

Пара рассталась и хакер, поудобней поправив свой вечный рюкзачок, отправился в указанное кафе заниматься привычным делом.

Пройдя внутрь и поприветствовав кивком головы девушку-администратора в ответ на самую кавайную и добродушную улыбку, хакер разместился за столиком в дальнем, скупо освещенном конце зала. Яркий свет мешал ему работать всегда, сколько он себя помнил. Кафе было оформлено чертовски интересно и необычно, по крайней мере для самого центра делового Токио. Интерьер был выполнен в ярких, безумных, инопланетных красках. Эти краски, под толстыми черными контурами и резкими штрихами других цветов, складывались в превосходные фигуры героев и героинь в самых разных позах. Первая ассоциация была с американскими супергоройскими комиксами, но затем он вспомнил про анимэ и ее статическую разновидность мангу — и все встало на свои места. Еще более диким было видеть здесь солидных дяденек, стоящих в очереди за бенто к обеду. Но не все из них стояли в очереди, были и счастливчики, которым флекс-график позволял просто приземлился на минутку другую и выпить чашечку кофе перед скучной работой в этом вихре цветов, образов, резких рубленных линий и огромных девичьих глаз.

Нет! Что-то мешало приступить с чистой совестью к делу всей его жизни, к его опус магнум. Илья прислушался к себе. Да, разумеется, это было волнение вместе со своим извечным спутником — непреодолимым желанием закурить. Вот именно этого дымного, вредного для здоровья ритуала и не хватало. Внутри кафе курить нечего было и думать, поэтому быстро поскидав обратно в рюкзак, разложенные было на столике гаджеты, Илья промчался на выход мимо миленькой администраторши, бросив что-то в духе нетленного I’ll be back.

Так… Что-нибудь изменилось под жарким Токийским солнцем, пока он наслаждался блаженной прохладой?

Нет, все было по-прежнему. Люди продолжали течь одним потоком, не думая останавливаться и на секунду. Эффект от курения среди этой и постоянной спешки будет мизерный, а значит, нужно найти местечко потише. Оглянувшись по сторонам, Илья обратил внимание на узкий проходик, ведущий, очевидно, в подворотню за сей дружелюбный гиковский притон. Бочком протиснув себя в кирпичную лазейку среди монолита городской скалы, фрилансер оказался на задворках Токио. Мало кто из туристов мог похвасться, что был здесь. Вот и задний вход кафе. Возле него стоят жестяные мусорные баки, пара пакетов, аккуратно завязанных и совсем не вонючих. Созерцая приунывшие, ожидающие своей участи мешки, хакер вспомнил, что с вывозом мусора в Японии есть некоторые вопросы. По крайней мере, так говорил один блогер в одном из выпусков про эту страну. Стало быть, так и есть — вот оно, доказательство.

Юниты вытяжек клубились легким парком в спертом, непродуваемом мешке подворотни. Душно и почему-то не по себе. Место никак не располагало к длительному пребыванию, но что-то тише и спокойнее, не отягощенное людским копошением, найти сейчас вряд ли было возможно.

Илья вытряхнул сигарету из пачки, щелкнул зажигалкой, искра обратилась стройным огоньком и дым, долгожданный и древесно-кисловатый заполнил легкие. Через положенные 7 секунд никотин отозвался в голове туманом и качкой, стало привычно, легко и приятно. Еще несколько секунд Илья стоял с закрытыми глазами и чувствовал, как асфальт под ногами легко и приятно покачивает его. А потом затылок взорвался искрами и резкой болью. Сквозь меркнущий, теряющий гравитацию и объем мир, Бельштейн ощутил небритой щекой горячий асфальт, а после мир окончательно пропал, растворяясь в жарком мареве и чернильном мраке.

Глава 17 Неожиданный ракурс