Отсекая лишнее

Илья следил за мониторами, на которых, повинуясь командам Алистера, менялись картинки с разных наблюдательных устройств. Сами команды, приглушенные и размытые, с трудом доходили до восприятия, разлетались едким дымом, не в силах пробиться через вязкую хмарь, которая внезапно снова захватила голову хакера. Слух отказывал и, словно, топил звуки в густой, непролазной глине. Внутри отлично продуваемого всеми ветрами каменного купола стало нестерпимо жарко и душно. Однако, зрение пока еще продолжало служить своему хозяину и кристально четко передавало мозгу изображение двух, перевитых клубами дыма, белых линий, несущих заготовленную смерть дальше, через тихоокеанскую лазурь. Ракеты в мгновение ока преодолели цепь американских кораблей, несколько страшных секунд летели горизонтально над пенными гребнями, после чего быстро пошли на снижение. Изображение на мониторах снова переключилось. Теперь уже снимали не беспилотники, а камеры, прикрепленные не ведомо к чему у поверхности воды. Было видно, как с неба отвесно спикировали два клубящихся белых шлейфа. В следующий миг черно-рыжий огненный взрыв расколол пополам военный корабль, увенчанный красным солнцем на белом поле. Зарябило изображение, волны накатили на камеру, а после стало видно, как разорванный точно посередине японский крейсер, двумя искореженными кусками металла, принялся быстро погружаться на дно. Разлом кишел снующими в панике маленькими человечками в белой форме. Белыми ядрышками риса спрыгивали они в кипящую пеной и пузырями воду с поднимающихся вертикально осколков того, что еще минуту назад было военным кораблем.

— Черепахи, твою мать!.. — шепотом на родном голландском выругался координатор, — могли же среагировать.

Илья эту реплику не услышал. Тошнота и головокружение ударили по нему столь же резко как те ракеты, только что потопившие японский крейсер. Он упал со стула, больно приземлившись на локоть. Перед глазами с быстротой стробоскопа замелькали образы. Нельзя различить были то ли это трансляции с камер, или же картины, которые рисовала его собственная голова. Вспышками, сознание бешено носилось и переключалось, обозревая идущий ко дну корабль с разных ракурсов глазами тех, кого поверженный боевой левиафан стремился утянуть с собой в темную бездну. Вспышка, и вот перед глазами переплетенные, точно ветки сухого мертвого дерева стальные перилла бортика.

— Прыгай, Хидео! Прыгай! Тут нас точно ждет смерть!

Илья глазами японского моряка видел, как его товарищ стоял над краем порванного металла, хватаясь за те самые изломанные перилла и никак не мог решиться на прыжок с тонущего стального айсберга.

— Ну же, Хидео, чего ты ждешь!?! — кричал товарищу матрос.

Он резко оглянулся. Лицо обдало жаром и жирной гарью. Когда ветер унес черное облако стало видно, что это взорвалось носовое орудие. Вспышка, огонь и серая труба орудия с другого борта, оторванная взрывом, перелетела через них, ударилась в противоположную тонущую половину, в затем плюхнулась в кипящие варево водоворота, разом прекратив мучение больше десятка людей.

Илья почувствовал какой-то импульс, вибрацию. Словно кто-то пытался без слов, но договориться с застывшим в страхе над пропастью матросом, убедить его наконец прыгнуть. Но не получалось! Будто не хватало опыта, а картинка тем временем метнулась туда, в кипящий котел. Иступлено колотя руками по пенным пузырям другой, пока еще живой матрос пытался удержаться на плаву. Но сзади кто-то резко надавил на плечи. Голова ушла под воду. Паника и беззвучный крик. Удалось повернуться и скинуть с себя руки обезумевшего товарища. Под водой его лицо, обезображенное паникой, глаза, переполненные безумием, а руки продолжали тянуться и хватать… Илья, точнее тот, чьими глазами он воспринимал сейчас мир, извернулся выбросил вперед свою руку, растопыренными пальцами надавил на глаза очумевшего матроса, оттолкнулся от его головы и всплыл.

Вспышка и, оказавшись снова в своей голове, в своем теле и, как будто бы, в своем сознании, Бельштейн судорожно втягивал в легкие воздух. Казалось, его нужно больше и больше, столько, что легкие просто не способны были вместить такое количество. Ван Хойдонк коротко и быстро оглянулся через плечо, скользнул озабоченным взглядом по бешенно озирающемуся вокруг фрилансеру, который, казалось, перестал понимать где находится и что сейчас происходит вокруг него. Однако, всем сейчас было совершенно не до Ильи. Кровавая морская пьеса, заваренная этими людьми, требовала неотрывного внимания, так как развивалась она с быстротой сгорающего в небе метеора.

— Не ответили Алистер! Почему? — голос откуда-то из угла зала, затененной ниши на возвышении.

— Мы это учитывали, — быстро выплюнул в ответ голландец. Последнее что ему было нужно сейчас, это глупые отвлекающие вопросы.

— Сейчас же начнется настоящий морской бой, мать твою! Вон, русские уже разворачиваются!