Отсекая лишнее

Ему уже не нужны были мониторы, чтобы наблюдать за развитием боя. Он был сразу во многих местах, мог видеть картину сотнями пар глаз, воспринимать ее десятками душ и сердец. Вот, к центрам зрительного восприятия, не спрашивая его на то разрешения, приклеилась картина: глаза американского пилота F-18 за толстым фонарем кабины и тонированным экраном шлема, наконец-то смогли различить что-то кроме плотных белых клубов. Не успев проанализировать боевой порядок русских, внимание его приковал крупный пунктир зениток, прочертивших трассеры сразу с нескольких кораблей. Мгновенно были срезаны две машины, шедшие в звене слева. Не дождавшись команды, летчик в ярости откинул предохранительный колпачок с гашетки, отправив тем самым сразу пять ракет по ближайшей цели. Интеллектуальная система наведения выбрала некрупный эсминец в первом ряду. Ракеты вонзились в серый корпус и взрывами раскололи корабль на несколько частей. В этот момент, когда летчик в эйфории, налитыми кровью глазами, созерцал бушующее пламя, пожиравшие эсминец и его команду, быстрая очередь зенитки разрезала его истребитель точно посередине фюзеляжа. Пилот умер мгновенно, как и его мозг, просто перестав существовать, не почувствовав и мили секунды боли.

Сознание бросило Илью в пучину вскипающего огнем океана, туда где еще минуту назад гордо развивал свой Андреевский флаг российский эсминец. Тут уже боли, страданий и ужаса была хоть отбавляй. Люди захлебывались вспененной солью вод или же сгорали заживо. Некоторые догорающей спичкой, обезумев от ужаса, прыгали за борт разорванного на куски судна, повинуясь последнему самому древнему инстинкту — попытаться спастись во что бы то не стало.

— Прекратите! ПРЕКРАТИИИИ-ТЕЕЕЕ! — надрывно выл фрилансер, колотившись спиной о стену, стискивающий, и до крови раздирающий ногтями кожу под своими волосами, в надежде прервать этот поток ужаса, людской боли, страха и смерти.

— Алистер, там нашему гостю что-то совсем нехорошо, — какой-то мужчина указал голландцу на Илью.

У хакера тем временем уже пошла ртом пена и закатились глаза, перевитые багряными жилками сосудов. Бельштейн содрогался в крупных конвульсиях, продолжая надрывно и все менее связно выть все те же два слова по-русски.

— Что там за завесой? — спросил Алистер вместо реакции на Илью.

— От дронов нет сигнала. Они-то ли не могут прорваться, то ли их сбили.

— Твою мать… — сквозь сжатые зубы выдавил голландец, — А что там с медиумами, кто-то уже к ним отправился?

— Да, сразу, как только вы велели. Пошел Мачида со своей командой.

— Хорошо, — тихо ответил координатор.

Ван Хойдонк несмотря на бешенное напряжение и ответственность, тем не менее был способен задавить свои эмоции. Запретив себе отвлекаться, он во что бы то не стало пытался удержать тонкие нити ускользающего контроля. Мозг его лихорадочно искал решение, то что могло спасти сейчас не только задуманную миссию, но и целый мир от чудовищных последствий. Алистер молчал, стоя в пол оборота и через плечо наблюдая за, казалось, выжившим из ума Ильей.

— Фрэнк, свяжись с охраной. Мне нужно три человека и носилки. Да, и передай Мачиде, чтобы ни в коем случае ничего не делали с Окти. Под страхом смерти ничего не делали!

— При всем уважении, сэр, я думаю он и так это понимает.

— Давай-ка я буду здесь думать, а ты выполнять!

— Так точно, — ответил оператор, после чего дал короткий устный запрос в микрофон на длинной стойке, стоящем на углу его стола.

Меньше чем через минуту, в зал влетели три коренастых молодца в черных военных брюках и свитерах. Двое из них несли пустые носилки. В руках третьего был внушительный автоматический карабин.

— Так, парни, видите этого припадочного? — Алистер быстро указал рукой в сторону раскачивающегося и тихо что-то бормотавшего себе под нос Ильи, — Замечательно. Грузите его на носилки и за мной.

Когда группа с голландцем во главе и погруженным на оранжевые носилки хакером быстрым шагом направилась к выходу из каменного зала, неприятный скрипучий голос из тенистой ниши раздражительно заметил:

— И куда это ты, Алистер? Кто будет разгребать весь этот бардак?

Надо было отдать должное обладателю этого голоса. Несмотря на весь творящейся вокруг хаос и вакханалию, никакой паники или даже простой неуверенности нельзя было расслышать в заданном вопросе.

Перспектива зарождающейся на глазах, третьей мировой, будто бы абсолютно не пугала скрытого тенями соглядатая, словно за свою жизнь он повидал таких конфликтов не один и даже не десять, и все, что сейчас творилось, не выходило за границы обычного рабочего порядка.

— Я, патриарх, как раз этим и занимаюсь, — обернувшись, как можно спокойней, стараясь не сорваться на грубость, ответил голландец.