Оцеола, вождь семинолов

По-прежнему шел проливной дождь, и тучи, окутавшие небо, как бы ускоряли наступление ночи. Когда совершенно стемнело, ни одна искра света не мерцала между деревьями.

– Уже достаточно темно, – настаивали самые нетерпеливые.

Наконец мы все двинулись вперед, в черное пространство уничтоженного пожаром леса. Мы шли в полном молчании, держа ружья наготове. В одной руке я нес ружье, а другую держал на перевязи.

Не я один был так искалечен – многие из моих товарищей оказались раненными в руку. Впереди шли самые сильные. Возглавляли отряд два охотника, а раненые плелись сзади.

Дождь не переставал лить, и мы промокли до костей.

Над нами уже не было листвы и хвои, чтобы защитить нас от дождя. Когда мы проходили под обгорелыми ветвями,

на нас сверху сыпался черный пепел, но потоки воды сейчас же смывали его с наших лиц. Большинство из нас шли с обнаженной головой. Сняв фуражки, мы укрыли ими затворы винтовок, чтобы сохранить их сухими. Некоторые завернули пороховую затравку в подкладку своих курток.

Так мы прошли около полумили. Мы и сами не знали, куда идем. В таком лесу никакой проводник не смог бы отыскать дорогу. Мы только старались идти прямо и не попасть в лапы к противнику.

До сих пор нам сопутствовало счастье, и мы уже начинали надеяться, что все обойдется благополучно. Но, увы, это была недолгая радость. Мы недооценивали силу и хитрость наших врагов – индейцев.

Как выяснилось впоследствии, они все время наблюдали за нами, следили за каждым нашим шагом и шли по обе стороны от нас двумя параллельными рядами. Нам казалось, что мы в полной безопасности от индейцев, а на самом деле мы находились между ними.

Вдруг сквозь потоки ливня блеснул огонь из сотен винтовок и кругом засвистели пули… Это были первые признаки близости врага.

Несколько человек из нашего отряда были убиты на месте, другие начали отстреливаться, кое-кто пытался спасти свою жизнь бегством.

Индейцы с громкими криками окружили нас со всех сторон. В темноте казалось, что их больше, чем деревьев в лесу. Слышались только редкие выстрелы из пистолетов.

Никто уже больше не заряжал винтовок. Неприятель окружил нас, прежде чем мы успели вложить заряд. Теперь решить битву должны были ножи и томагавки.

Это была короткая, но кровопролитная схватка. Немало наших храбрецов нашли здесь свою смерть. Но каждый из них, прежде чем пал, уложил хотя бы одного врага, а многие – даже двоих или троих.

Вскоре нас разгромили. Да иначе и быть не могло при пятикратном превосходстве врагов. Все они были крепкие и свежие, а мы – измучены и истощены голодом. К тому же многие из нас были ранены. Какого же иного исхода можно было ожидать?

Я почти ничего не смог рассмотреть в этой схватке. Да и вряд ли кто-нибудь видел больше меня: борьба шла чуть ли не в полной темноте.

Я мог действовать только левой рукой и был почти беспомощен. Я наугад выстрелил из винтовки, и мне удалось вытащить пистолет. Но в этот момент удар томагавка заставил меня выронить оружие из рук, и я, потеряв сознание, упал на землю.

Удар только ошеломил меня. Когда я пришел в себя, я убедился, что бой кончен. Несмотря на мрак, я разглядел рядом с собой какие-то темные груды – это были тела убитых.

Здесь лежали и мои друзья и мои враги. Многие из них крепко обхватили друг друга в последнем объятии. Индейцы нагибались над ними и разнимали их. Над белыми они совершали свой отвратительный ритуал мести – снимали с них скальпы.

Невдалеке от меня стояла группа людей. Человек, находившийся в центре, был, по-видимому, начальником. В

темноте я разглядел три колеблющихся страусовых пера у него на голове. Опять Оцеола!

Я не мог распоряжаться собой, а то сразу кинулся бы на него, даже сознавая всю бессмысленность этой попытки.

Два дикаря стояли около меня на коленях и держали, чтобы я не убежал.

Неподалеку я увидел своего верного негра, еще живого и тоже в руках двух индейцев. Почему же они не убили нас? От группы, столпившейся вокруг предводителя, отделился человек и подошел ко мне. Оказалось, что это не вождь со страусовыми перьями, а его посланец. В руке он держал пистолет. Я понял, что наступил мой последний час. Он нагнулся и поднес пистолет к моему уху. Но, к моему удивлению, человек выстрелил в воздух.

Я решил, что он промахнулся и сейчас же снова выстрелит. Но я ошибся: очевидно, ему необходим был свет.

При вспышке выстрела я взглянул ему в лицо. Это был индеец. Мне показалось, что я где-то раньше видел его.

Очевидно, и индеец знал меня.

Он быстро отошел и приблизился к месту, где лежал пленный Джек. У пистолета, должно быть, было два дула.

Я слышал, как индеец снова выстрелил, склонившись над распростертым телом негра.

Затем индеец поднялся и крикнул:

– Это они! И оба живы!

По-видимому, эта весть предназначалась для вождя в уборе из черных перьев. Услышав слова индейца, вождь что-то воскликнул – я не понял, что именно, – и отошел в сторону.