Отщепенец. Книга 7

Приблизительно через час, на центральной площади столпилась огромное количество рабов, и все они были жутко напуганы. Просто даже интересно, как даргам удалось за несколько лет так сильно запугать людей? Я поднялся на подиум и обратился к людям:

— Отныне вы все свободны, но дарги не простят такого унижения и будут стараться убить всех свидетелей своего позора. Если у кого-то из вас есть предложение, где вы можете надолго спрятаться, я готов выслушать их, — но предложений не последовало, поскольку со слов людей, с которыми я общался раньше спрятаться здесь негде. Везде ходят патрули даргов, отлавливают людей, что прячутся и продают в рабство. Да и для того, чтобы прятаться нужен хороший запас жизненно необходимых вещей.

И вот что мне с ними делать? Об этом я как-то не подумал. Взять с собой, так это толпа потенциальных предателей, достаточно небольшой угрозы и они расскажут всё, что знают. Оставить их здесь, их просто перебьют, когда дарги вернутся. Н-да, та ещё задачка.

— Пару дней я смогу ещё побыть с вами в городе. Подожду, пока слухи обо мне распространяться. А вы выберете несколько человек, которые будут старшими среди вас и станут представлять ваши интересы, вот с ними мы и решим, как быть дальше, потому что, честно говоря, я сам не знаю ответа на этот вопрос. Я буду находиться в здании администрации, отправьте ваших представителей туда до вечера.

После этих слов я развернулся, и мы направились обустраиваться. Я точно знал, что там есть жилые помещения, обустроенные по высшему классу, и нам всем там будет достаточно комфортно.

Расположились мы в нескольких апартаментах, находящихся рядом друг с другом, но в нашем номере круглосуточно дежурили трое Владык по очереди.

— Любимый, что ты планируешь делать со всеми этими людьми? — поинтересовалась Ксения.

— Если честно, понятия не имею. Люди не дарги, они предадут, не моргнув глазом, стоит их лишь слегка припугнуть, не говоря уже о том, что у кого-то остались родственники в других населённых пунктах. Поэтому я боюсь их с собой брать.

— Надеюсь, ты их не бросишь одних? — вмешалась в разговор Катерина.

— Нет, этого делать нельзя, иначе я ничем не буду отличаться от поработителей. Мне необходимо показать людям, что я не враг им, и что те из даргов, кто пойдёт со мной, является им союзником, а не врагом. Вот только после того, как мы освободим людей из рабства, оба народа ждут долгие годы примирения. Ни дарги, ни люди не забудут того, что были рабами. И при каждом удобном случае будут напоминать об этом друг другу. Межрассовая ненависть ещё не скоро утихнет, но лучше худой мир, чем хорошая война.

Вечером пришли представители рабов. Это были несколько мужчин и одна женщина.

— Скажу сразу, у нас нет решения о том, что делать дальше, — сходу обратился ко мне мужчина.

— К сожалению у нас его тоже нет. Оставить вас в этом городе, значит обречь на смерть, выпустить на вольные хлеба, то же самое. Взять с собой, значит рисковать своей семьёй и своими Владыками.

— Не понял, а какой риск мы представляем для вашей семьи и ваших воинов?

— Люди сильно отличаются от даргов, и слово «честь» для большинства из вас, всего лишь набор ничего не значащих звуков. Все или почти все из тех, кого мы спасли, предадут меня если им просто будут угрожать, не говоря уже о том, что угрожать станут их близким.

— Тогда зачем вы нас спасали?

— Потому что никто не заслуживает рабства. Потому что вы от природы эгоистичные слабые и порочные, но не мне решать стоит ли жить в вашей расе или нет.

— А ваши жёны тоже Владыки?

— Нет, они люди. Вот только для них слово честь имеет больший смысл, чем просто набор знакомых звуков. Да и не предадут они. Редко, но среди людей появляются такие, как мои жёны. Но те, кого мы спасли явно, не все входят в их число. А у вас другое мнение?

— Нет. Пожалуй, вы правы, но в таком случае возникает закономерный вопрос, почему вы убиваете даргов, для которых честь не пустой звук, и спасаете людей, которые столь порочны и только и ждут чтобы, предать вас?

— Потому что те, кто связывался с рабством, после того, как говорили мне, что рабства не должно существовать на Дальфионе, ещё хуже тех, для кого слово «честь» пустой звук изначально.

— Понятно, из двух зол выбираете меньшее.

— Нет. Я придерживаюсь тех же взглядов что и изначально. Рабства на Дальфионе не должно существовать ни в каких проявлениях, и все расы должны жить в мире. Пусть этот мир будет шатким, но главное, чтобы это был мир. Сейчас люди на собственной шкуре испытали то, что долгое время испытывали на себе дарги. После того, как я освобожу людей из рабства и верну им их территории, никто из вас уже не будет задирать нос и считать даргов низшей расой, потому что они были рабами, ведь и люди несколько лет побывали в рабстве. Однако ничего в этом хорошего нет, поскольку появится другая ненависть. Каждая раса будет помнить тот факт, что когда-то они были рабами и, честно говоря, я даже не знаю, что хуже.