Отшельник

– Дело обстоит не совсем так. Альберто Рамиресу шестьдесят восемь, Луису Эрнандо Эспозито – шестьдесят шесть.

– Молодой человек, я поражен! Однако это не меняет того, что я хороший водитель.

– Я в курсе. И все-таки ваше упрямство меня бесит… Руки чешутся вас арестовать. – Внезапно Берналь посерьезнел. – Отшельник, у меня к вам просьба.

Никак ему не избавиться от клички. Несколько лет назад она его задевала, и он просил, чтобы его называли Йоргенсеном. Но надолго никого не хватало. Нет ничего более прилипчивого, чем случайная кличка…

– Какая просьба? – спросил он.

– Нам хотелось бы кое-что выяснить насчет… насчет Билла Хаджи. – Берналь огляделся.

– Успокойтесь! Здесь никого нет, кроме нас. Разве что козлы…

– Я попросил Переса-Луниго подождать в машине.

Эрхард посмотрел на полицейскую машину и только теперь заметил фигуру на пассажирском сиденье. Перес-Луниго держался за ручку в потолке салона. Лоренсо Перес-Луниго – врач весьма заурядный, но, помимо всего прочего, он – единственный на всем острове судмедэксперт. Свое дело он делал не особенно хорошо, однако он очень высокомерен и, по мнению Эрхарда, проявляет нездоровый интерес к трупам. Жуткий тип. Несколько лет назад Эрхард собирался заявить на него в полицию за надругательство над трупом, но Берналь его отговорил.

– Как говорится, таксист не болтает о том, что происходит в такси.

– В дом хоть пустите? – вздохнул Берналь.

Эрхард провел его в гостиную, которая по совместительству исполняла роль кухни. Прислонился к столу и жестом пригласил полицейского последовать его примеру.

– У вас до сих пор нет водопровода, – заметил Берналь, глядя на пустую бутылку из-под коньяка на столе.

– Водопровод – для черепах.

– Вы сами живете как черепаха, что меня немного беспокоит.

– Не нужно беспокоиться. Мне приходилось и труднее.

Берналь пожал плечами и приступил к расспросам.

– По телефону вы сказали, что собаки обгрызли ему лицо.

– Я сказал «обглодали».

– Где сидели собаки? Сверху, на машине? И кусали его?

– Можно сказать, пожирали. Да, вот что я видел.

– Вы уверены? Уверены, что видели именно его лицо?

– Я видел его баки, я видел его волосы. Я видел его глаза.

– Может, вы тогда устали?

– На память не жалуюсь.

– А может, вы видели его только со спины?

– Если у него глаза на спине.

Берналь улыбнулся и продолжил:

– Мы не можем найти его кольцо. Оно уникально, однако само по себе ничего не стоит, так что продавать его бесполезно.

– Дикие твари могли сожрать его вместе с руками.

– Приехав на место, мы перестреляли всех четвероногих, которые двигались. Даже нескольких домашних псов прикончили по ошибке. Лоренсо по локти извозился в собачьих кишках. Кольца нет.

– Значит, он в своей стихии. А может, собаки не проглотили кольцо. Может, оно до сих пор где-нибудь валяется. Кто знает, где прячут добычу дикие звери?

– Если бы они его спрятали, мы бы наверняка нашли. Мы обыскали всю округу. Загвоздка в том, что пища в желудках у собак больше чем за три или четыре часа настолько растворилась, что мы уже не можем понять, что там такое. Конечно, к кольцу это не относится – его бы мы узнали сразу. А если лицо было последним, что собаки… м-м-м… объели, тогда мы должны были его найти.

– Когда вы туда приехали?

– Мы приехали, как только смогли. – Берналь смотрел на ламинатный пол, протертый и местами подклеенный клейкой лентой. – Случившееся пока квалифицируется как ДТП с участием одного автомобиля, – несколько раз повторил он, как будто собственные слова его страшно удивляли. Эрхард почувствовал облегчение и, пытаясь скрыть свое состояние, деловито расставлял какие-то вещи на столе.

– Долго вы добирались? – поинтересовался он.

– К тому времени, как мы прибыли, он, конечно, уже умер. Вы сами сказали – был канун Нового года.

– Ну и в чем проблема?

– Его родные дышат нам в затылок. Любовь лишает людей рассудка. Они хотят что-нибудь положить в гроб, но не просто камни с тропы Алехандро. А уж кольцо… сестра покойного просто зациклена на нем.

– Вы с ними не шутите. Особенно с Элинор. Ничего хорошего не получится. – Эрхард представил сестру Билла Хаджи, которую несколько раз видел в зеркале заднего вида. Она еще больше мужик, чем ее покойный брат.

– Потому-то мы и рвем жилы. Понимаете, такое кольцо – не просто украшение. Оно как будто олицетворяет его. Я бы хотел вернуть кольцо его сестре и сказать, что в гробу лежит ее брат, а не только остатки его туфель и печень, которую эти твари почему-то не тронули.

– Ничем не могу вам помочь. – Эрхарда так и тянуло оглянуться на полку, но он не смел: палец лежал за книгами, в банке из-под растворимого кофе «Мокарабиа».

Берналь озирался по сторонам, как будто хотел еще что-то сказать. Его взгляд на какое-то время задержался на стене, в том месте, где не было обоев. Там даже краски не было, лишь светлая клееная фанера с пометками плотника.

Эрхард проводил Берналя до машины. Перес-Луниго, похоже, уже проявлял нетерпение.

– Если услышите, что кто-то нашел кольцо, пожалуйста, сообщите мне.

– Ладно, – легко согласился Эрхард. – Если услышу, что кто-то нашел кольцо, сразу позвоню.