Отшельник

— Счастливая… У нее все впереди. Не знаю, чем ты перед ней оправдаешься, поверит ли она тебе. Люди ведь у нас интересные: вместо того, чтобы прикрыть чей-то грех, они его еще больше раскроют. Готовься, отченька, как дома будешь выкручиваться из этой грязной истории.

Владыка замолчал, о чем-то думая, а потом задумчиво прочитал слова пророка Давида:

— «Назирает грешный праведнаго и поскрежещет нань зубы своими; Господь же посмеется ему, зане презирает, яко приидет день его». Будем все молиться, чтобы Господь по милости Своей раскрыл всю правду, образумил ту дамочку и помиловал нас, грешных. Будем молиться и просить Господа избавить от этого бесовского искушения, расставить все и всех на свои места. Иного выхода лично я не вижу…

Отец Игорь возвратился домой поздно, успев купить в городском киоске экземпляр той злосчастной газеты. От Лены он не стал ничего скрывать, юлить, оправдываться, а сразу положил перед ней, опустив голову:

— Может, и ты не поверишь мне?..

Та, мельком взглянув на фотографии, усмехнулась:

— Нашел чем удивить. Ты думаешь, об этом по деревне не болтают? Еще как! И мне успели донести. Так что твоим новостям знаешь где место?

Она открыла крышку ведерца для мусора и, скомкав, бросила туда.

— И что? — отец Игорь удивленно посмотрел на Лену. — Ты не хочешь меня расспросить, как все случилось, устроить мне сцену, выставить, наконец, за дверь?

— И не подумаю. Кое-что я могла ожидать, когда ты стал навещать бабу Надю. Пока там не было этой внученьки, мое сердце было спокойно, а когда появилась она, то все, что произошло, рано или поздно случилось бы. Жаль, что ты этого не чувствовал.

— Чувствовал, но не мог бросить бабу Надю из-за внучки и ее компании. Не мог.

Лена подошла сзади и нежно обняла отца Игоря за плечи, прошептав:

— Давай мы оба отнесемся к этому знаешь как? Как к искушению. Искушению не только тебе лично, но и нашей семье, даже той самой Люське и всех, кто клюнул на эту удочку, поверил сплетням, которые разнесли ее друзья и подружки. Надо пережить и выйти достойно из этого испытания. Помнишь, как в том старом мультике про кота Леопольда? «Эту неприятность мы переживем». Переживем ведь?

Отец Игорь прижался лицом к теплой руке жены, и та вдруг ощутила на ней влагу. Она не спешила убирать и ни о чем больше не расспрашивала. Зачем? Все было понятно без всяких слов. За них все сказали слезы…

Сплетня, а потом и газета, попавшая в деревню с почтой, наделали много шума. Как реагировали люди? По-всякому: кто зубоскалил, кто сочувствовал, сопереживал, кто-то одобрял: «Вот это настоящий мужик!» — всяк на свой лад.

Узнав о беде, приключившейся с отцом Игорем, к нему сразу приехали его давние друзья и нынешние соседи: отец Владимир и отец Виктор.

— Может, нужно хорошенько тряхнуть этого писаку — и расколется, откуда у него вся эта грязь, — гости не знали, чем лучше помочь собрату. — Слепому видно: это стопроцентная заказуха! Кому-то ты, похоже, досадил. Мы кое-кого подключим в городе. Связи еще остались.

— Не нужно никого подключать, — отец Игорь сильно сдал за эти дни переживаний. — Любое зло побеждается не связями и разборками, а правдой. Правда все равно выйдет наружу: не сейчас, так позже, но обязательно выйдет.

Не было единодушия и среди церковной паствы. Андрей Иванович Шевчук, оставаясь неизменно уравновешенным, серьезным, засуетился первым:

— Что ж, на все воля Господня… Надо готовиться к встрече нового батюшки.

— Погодите, Андрей Иванович, — пытался кто-то возразить ему, — зачем же вы прежде времени отца Игоря хороните? Его еще никто не выгнал, в запрет не отправил. Во всем разберутся без спешки. Разве это дело: взять и выгнать человека, столько добра сделавшего для людей, столько прослужившего в нашем храме?

— Тут и так все ясно, — на фоне беды, постигшей отца Игоря, Андрей Иванович выглядел как никогда разумным и праведным. — Пресса просто так писать не станет, да и в епархии, насколько мне известно, разговор состоялся очень серьезный. Нет-нет, нужно готовиться к встрече нового настоятеля. Пришлют — и все будет по-прежнему. Никто не виноват, что все так вышло. От этих женщин одно искушение… Ох, искушение…

И вздыхал, набожно крестясь на образа. А через минуту уже слышался его юморок возле тех же женщин, хлопотавших на кухне — в ожидании «стакана супа».

Полина защищала свою правду.

— Я вам говорила, — верещала она, больше напоминая деревенскую кликушу, — я давно говорила, что благодать Божия оставила храмы. Вы же не верили, за сумасшедшую, бесноватую меня считали, упрекали, что я к поселенцам ходить стала. Не сектанты они вовсе, а святые люди! Истинно святые: и живут свято, и молятся свято. Ушла от нас благодать, покинула! «Оскуде преподобный!» Настали времена, о которых святые отцы говорили: храмы будут открыты, а ходить туда нельзя будет. Батюшки, прости их, Господи, в блуд пошли, мы паспорта с электронными чипами готовы брать… Откуда же быть благодати? Нет, пора уходить в лес, быть не от мира сего, отшельниками, подражая святым людям. Здесь больше нечего ждать!

«Каторжанин» Андрей был более сдержанным: