Отшельник

— Он, — Самарин показал пальцем на Дионисия. — Я же сам по себе боярин, свой собственный. Ещё за малолетним княжичем приглядываю, но это временно.

— Ходят слухи… — хан слегка замялся, подбирая нужные слова.

— Непроверенные слухи.

— Но если они верны… В таком случае я признаю Великим Князем Московским юного Иоанна Васильевича, взамен же хочу всего лишь не опасаться удара в спину.

— Собираешься воевать?

— Степь похожа на рыхлый комок овечьей шерсти, боярин. Её нужно объединять.

— А ты…

— Если не я, то кто?

— Понятно… А город?

— Из Нижнего Новгорода мы уйдём и не станем претендовать на земли.

— Граница?

— По Суре, как и прежде. Наёмников из Курмыша, неосмотрительно подаренного им покойным братом, тоже заберу. С мордовцами за Пьяной решайте сами.

— Заманчиво звучит, — ответил Самарин.

Предложение Касима его удивило, если не сказать больше. Совсем недавно корил себя за непродуманную и сумасбродную авантюру, и вот на тебе, в руки сам собой падает богатый и удобно расположенный город, у жителей которого до сих пор свербит в одном месте от желания напакостить победившей в борьбе за власть Москве. Неплохой плацдарм в споре с Шемякой.

— Всё ты правильно говоришь, Касим, — Андрей Михайлович сделал глоток вина, оказавшегося жуткой кислятиной. — Но никак не могу найти подвоха в твоих словах.

— А он есть? — фальшиво удивился хан.

— Его не может не быть.

— Ты прав, — Касим тоже приложился к кубку и скривился. — Как вы эту дрянь пьёте? Ну да ладно… Вот только то, что ты принимаешь за подвох, на самом деле предложение.

— Какое?

— Пусть Великий Князь Иван женится на моей дочери.

— Хм…

— Правда, у меня пока один сын, но это дело такое…

— И твои внуки будут править Русью?

— Неправильно понимаешь, боярин, — рассмеялся Касим. — Когда-нибудь сын Великого Князя Московского будет править Великой Степью.

— Но тебе это зачем?

С лица потомка Чингиз-хана пропала улыбка, и он стал казаться много старше своих лет:

— Иначе у нас нет будущего, боярин. Кто сейчас вспомнит про гуннов, хазар, половцев? Будущее там, где по земле прошлась соха землепашца. Ты был в Казани, боярин Андрей?

— Да как-то… — не говорить же, что четыре года прожил в одном из красивейших городов России?

— Вот именно! — неизвестно с чем согласился Касим. — У остальных ещё хуже. А я город мечтал построить. Представляешь, боярин, город моего имени?

— Касимов? — там Самарин тоже бывал неоднократно. — Хорошее имя для города.

Хан опять улыбнулся, на этот раз мечтательно:

— А в городе пушки льют… — и добавил невпопад. — Знаешь, я ведь хотел под руку Василия Васильевича пойти, но вот оно всё как повернулось.

Андрей Михайлович остановил дёрнувшегося было с замечанием Дионисия и показал кулак, призывая немного помолчать и не мешать Касиму изливать душу. А у того после двухсот граммов коньяка и кубка местной кислятины развязался язык. Сначала пошли жалобы на судьбу, заковыристая ругань в адрес султана, и в конце концов хан пришёл к мысли, что свадьбу ещё не рождённой дочери и Великого Князя Московского лучше всего отпраздновать в Царьграде. Или на его развалинах, что тоже вполне устроит.

— А потом Вильну сжечь, — буркнул тихонько Дионисий, но был услышан.

— Договорились, — мгновенно протрезвевший Касим протянул руку. — Я вам Вильно, а вы мне пушки.

— Где же мы их возьмём?

— Не знаю, но десятка три мне бы хватило.

Андрей Михайлович кинул на Дионисия недобрый взгляд и ответил максимально неопределённо:

— Обещать не будем, хан. Но мы подумаем над твоим вопросом.

Через четыре дня шесть тяжелогружёных ушкуев в сопровождении резиновой лодки вышли из Нижнего Новгорода вверх по Оке. Прежние владельцы этих корыт бесследно сгинули в недавней смуте, а груз считался безвозвратно загубленным пожаром. Правда, Самарин подозревал, что бесхозный товар поменял хозяина и вернулся на те же самые суда в качестве подарков, но от этого он не становился менее ценным.

При прощании Касим признался, что про пушки он неудачно пошутил, но пообещал вернуться к этой теме, когда ясачные вогулы и вотяки смогут найти медь в Каменном Поясе. Пока жа просил подумать над возможностью наладить регулярные поставки хлеба в обмен на воск, войлок, кожи и выделанные овечьи шкуры. Пока же подарки — это просто подарки без всяких условий и обязательств.

Взамен он получил бронежилет, две зажигалки, пять толовых шашек с детонаторами, и благословление отца Евлогия, уцелевшего в побоище и приглашённого личным духовником к малолетнему Великому Князю.

Священник Самарину понравился несмотря на суицидальные наклонности, и он рассчитывал, что поп не развалится по дороге от старости. Тимофея, то есть уже Ивана Васильевича, должно воспитывать в традиционных ценностях, а то уже поползли слухи про каких-то латынян, намеревающихся отдать Русь Римскому Папе через близость к престолу. Недоброй памяти Гришка Отрепьев примерно за это и поплатился в своё время.