Отшельник. Его девочка

Сажусь на скамейку и ставлю локти на стол. Упираюсь в ладони лбом. Слезы текут по щекам, а внутри болезненно переворачивается все, сжимается, затем раздувается и дрожит.

Нет.

Я не могу быть с таким человеком.

Одна ошибка — и он сотрет меня в порошок.

Я и сейчас боюсь, что не смогу от него скрыться. Давыдов меня в покое не оставит. Следить за мной будет. Я всегда буду у него на прицеле.

— Дарина? — голос Жени врезается в сознание, и я поднимаю на нее опустошенный взгляд.

Сестра Давыдова мягко улыбается и проходит под крышу.

На ней желтый дождевик и резиновые сапожки красного цвета.

— Ты решила уехать, да? — спрашивает Женя, присаживаясь рядом со мной.

— Да.

— Испугалась? — она усмехается.

Я стискиваю челюсти и отрицательно качаю головой.

— Ты подумай, Дарина. Просто подумай! Мой брат может дать тебе все: богатство, путешествия, сытую жизнь. У него много денег. Вы будете очень обеспеченной семьей, дети не будут нуждаться.

— Какая разница? — скалюсь я в ответ. — Богатый, бедный? Разве это имеет значение?

— А что тогда имеет значение? М?

— Право человека быть свободным и не бояться, что за ним следят. И за одну ошибку не быть расстрелянным!

Глава 30. Финал

На эмоциях мне и правда кажется, что Отшельник ужасный человек. Я понимаю, что его бывшая девушка была не подарком и она наломала много дров, но он так жестоко сказал, что если бы мог — убил бы ее сам.

Конечно, я не собираюсь заниматься подобным.

И я по настоящему влюблена в Давыдова.

И крутить сразу с двумя мужчинами… это в моем миропонимании никак не укладывается.

— Дарина, — тихо произносит Лев, заглядывая в мои глаза с какой-то грустной нежностью.

Я только губы поджимаю и головой качаю отрицательно.

За мной уже приехал Константин.

И я точно знаю, если сейчас уйду — больше никогда не увижу этого холодного и жесткого на первый взгляд мужчину.

— Я понимаю, что… это все выглядит странным. И ты не привыкла к таким одержимым чувствам, — произносит Лев, смотря мне прямо в глаза.

Он словно душу мою сейчас задевает. Играет на ней, как на флейте.

Я не хочу от него убегать, но мне не по себе от его рассказа про бывшую.

И как мне вообще расценивать то, что он пять лет хранит женские вещи? Что у него в доме есть комната, посвященная покойной девушке, которую он когда-то очень сильно любил?

У меня это как-то не вяжется в голове. Это пугает!

Отшельник словно одержимый маньяк!

— Если ты сейчас уедешь, то разобьешь мне сердце, — говорит Лев спокойным размеренным тоном.

— Мне страшно, — признаюсь я.

— Глупая моя девочка, — улыбается краешками губ. — Я никогда не причиню тебе вред, Даринка! Наоборот, со мной ты под защитой.

Качаю головой отрицательно.

— Ты хранишь вещи своей покойной бывшей…

— Да. Но если ты останешься, уже сегодня я прикажу все убрать и сделать там капитальный ремонт. Ничего не будет напоминать нам о ней.

— Я не знаю, Лев…

Сердце в груди сжимается.

Я оборачиваюсь и через большое окно вижу машину Константина. Он ждет меня.

Ждет, пока я выйду, чтобы отвезти меня в город и оставить там навсегда.

Слезы наворачиваются на глазах.

Я вспоминаю, как впервые вошла в дом Отшельника. Как тряслась на собеседовании и как радовалась, что меня приняли! Как начала работать в его доме.

Как подглядывала за ним с четвертого этажа, пока его сильное тело рассекало толщу воды в бассейне.

Как мы впервые занялись любовью — нежно, трепетно, ласково. А потом Лев стал проявлять ко мне нежность…

Гладил меня по волосам, впервые поцеловал, вызывая волну мурашек и недоумения.

Мы спали вместе на одной кровати, и я прижималась к его сильному телу, вдыхала его запах и реально кайфовала.

Он столько добра для меня сделал… он и правда всегда относился ко мне с пониманием. Защищал меня. Оберегал. Помог моему брату, сделал то, что невозможным казалось!

А я просто уйду, когда сердце ноет и выворачивается мясом наружу душа?

— Мне нужны гарантии, что в отношениях с тобой я не буду безвольной рабыней, — со стоном проговариваю я и глаза закрываю.

С улицы тянет прохладой из приоткрытой двери на задний двор. Слышно в тишине, как сверчки потрескивают и как сова где-то в лесу гулко ухает.

У меня по спине прокатывается озноб.

Сама не верю, что готова остаться.

— Рабыней? — с грустной усмешкой уточняет Лев. — Ты никогда не была моей рабыней, Дарина. Я никогда не брал тебя насильно, всегда прислушивался к твоим ощущениям. Каждый раз делал так, чтобы ты получала удовольствие. И это не только про секс.

Мне даже неловко становится.

Наша совместная поездка и ночь рядом с шумной речкой на цветочной поляне доказала мне, что Давыдов для меня — тот самый. Я люблю его.

Люблю, наверно, также одержимо, как он говорит о своих чувствах ко мне.

Я так страдала по нему, пока была в городе одна…

— Я обещаю тебе, что если ты однажды захочешь уйти, я тебя отпущу, — обещает мне Лев.

И его слова попадают точно в ту самую зону, которая была воспалена и болела.

Одна его фраза действует на меня, как обезболивающее, как успокоительное.

— Обещаешь? — шепчу.

— Я люблю тебя, Дарина, — выдыхает Лев и медленно приближается к моему лицу. — И я все сделаю, чтобы ты была счастливой.