Отшельник (СИ)

Тысячи вопросов и ни одного ответа. Одно понимаю, если выберусь отсюда, то я лично раздеру Бакита на куски. За все, что он с нами сделал. С нами со всеми. Это не моя личная трагедия. Он нашу семью разодрал на ошметки. И я даже не представляю, что там происходит за стенами этого дома. Как там мой брат? Что он думает обо всем этом? Как держится после смерти отца? Считает ли меня убийцей, как и мой муж? Хоть кто-то сомневается в этом? Кто-то верит мне? А потом понимала, что не могу требовать, чтоб верили. Они не знают меня. Никто из них. Всего три года прошло, как я появилась в семье. Они все приняли меня, но они имеют право сомневаться. Как мне доказать? Как? Где они взяли эту тварь, так похожую на меня? Сама смотрела на нее, и казалось, что с ума сошла. И моментами сомнения… в собственной вменяемости. Только я знала, что не могла сделать ничего из того, в чем меня обвиняют. И да, я все же видела, что это не я. Но как это объяснить и доказать другим?

Мне вообще казалось, что я живу какими-то обрывками. От слёз опухли глаза, я не смотрела на себя в зеркало, чтобы не видеть. Вот это отражение загнанного животного. Я почти не натыкалась на прислугу, либо им было приказано меня избегать, либо здесь ее и не было почти.

У меня появился своеобразный ритуал. С первыми лучами солнца обходить весь дом, каждую комнату и думать потом, как я бы их обставила, кто жил бы в них. Как выглядели бы мы с Максимом в этом доме вместе. Зачем он купил его и начал в нем ремонт? Когда купил? И почему я об этом ничего не знаю?

В той жизни, где он его покупал, он представлял нас вместе? Иногда то, что кажется таким простым, таким обыкновенным, таким будничным, вдруг начинает казаться нереальным счастьем, когда остается в прошлом. Мне всегда и на все отмерялось по крупицам. Нет, я не жалела себя… я просто почти не могла вспомнить, когда в своей жизни я вообще была счастлива. Пожалуй, в глубоком детстве, еще с мамой, потом уже с Максом, и то недолго.

На какие-то минуты я забывала обо всем. А потом снова волной накатывало отчаяние, от которого хотелось умереть. Самое страшное, когда тебя обвиняют и не дают ни единого шанса оправдаться, ни единому слову не верят. Да, я понимала, почему… Теперь понимала. И я слишком хорошо знала Макса, чтобы осознавать, что он никогда не простит меня… не даст мне даже возможности заговорить. В такие секунды я падала на колени и выла, как раненое животное. «За что?»… Бесполезный и такой отчаянный вопрос, скорее, кому-то там, наверху. Не себе и не Максу. Почему так мало счастья мне выпало? Почему я наказана за то, чего не совершала? Когда он приедет сюда? Приедет ли ко мне хотя бы когда-нибудь? Андрей знает об этом? Но я была уверена, что нет. Брат не знал. Макс умел скрывать то, что хотел скрыть. Умел скрывать от всех, и сейчас он меня спрятал, чтобы терзать и казнить за то, что причинила ему боль.

По вечерам приезжал Ефим иногда не один, а с людьми моего мужа. Бывало,

они приезжали с женщинами. Я слышала их голоса в другом конце дома. ЕГО с ними не было. Мне не нужно было для этого проверять – я четко знала, что Максима здесь нет. Раз в несколько дней заезжали грузовики и что-то отгружали на склад за домом. Я наблюдала за тем, как переносят ящики, как перекрикиваются грузчики и понимала, что сюда привозят что-то незаконное. Именно поэтому дом под такой тщательной охраной. Его нарядный фасад и видимость жилого помещения - лишь мишура. Никогда не слышала об этом месте. Постепенно я начала думать о том, что есть много чего, что я не знаю о своем муже. Этот дом не исключение. Он как книга с бесконечными страницами разного жанра. И никогда не знаешь, что тебя ожидает, едва перелистнешь следующую. Вполне возможно, что она либо пустая, либо черного цвета. Черный. Его цвет. Когда я думала о нем, я видела самые разные оттенки черного. Да, этот цвет имеет оттенки. У Макса нет даже белого. Ни одной полосы, пятна. Его окружает тьма, а я рядом на ощупь иду и пытаюсь изо всех сил не выпустить его руку, и не потому что мне страшно остаться одной, мне страшно оставить его одного, потому что он сольется со своим черным, и я его потеряю. Уже теряю. Кричу в темноту, ищу ладонями, как слепая, и не нахожу. Нет его нигде. Это и есть самый страшный кошмар.

На секунду кольнуло где-то внутри от мысли, что вдруг он привозил сюда других женщин. Ведь в доме есть две жилые спальни, полностью обустроенные и отремонтированные. В одной из них я и жила, а в другой явно уже давно никто не бывал. Но как я могу это знать, если здесь постоянно убирает призрак какой-то. Стоит мне покинуть комнату, как после моего возвращения в ней стерильная чистота. Начала вспоминать, как часто Макс уезжал из нашего дома, но не припомнила ни одного раза, кроме длительных поездок заграницу.