Отшельник (СИ)

— По старине, говоришь? — на лице князя Изборского блуждала мечтательная улыбка.

— Именно так, — подтвердил Самарин. — Как во времена Святослава Игоревича, когда каждому воздавалось по заслугам его.

Уточнение Ивану Евграфовичу пришлось по душе. Род его хоть и вёл происхождение от самого Рюрика, но обеднел и захудал изрядно, и те же покойные Шуйские при редких встречах ухмылялись глумливо. Козлы душные, прости хоссподи…

По старине оно надёжнее и правильнее. А то ведь до чего доходит? Расползается из злокозненной Литвы поганый обычай мерить человека заслугами предков — дескать, ежели дед Полком правой руки командовал, так и титешному ребёнку то место от роду заповедано. А что хорошего может прийти из Литвы? Но находятся люди, желающие потешить непомерную гордыню мнимым возвышением хоть над кем-нибудь.

Опасения князя Изборского подтвердились при посадке на корабли. Никто не оспаривал главенство Андрея Михайловича, самого Ивана Евграфовича, или боярина Кутузова, но между собой именитые люди сцепились лютыми цепными псами.

То здесь, то там слышались вопли:

— Невместно Чистогузновым на третьей лодье! Мы завсегда поперёд Сухокобылиных стояли!

— Евлампий Чумичка от тысяцкого черниговского князя, а я от киевского! Не позволю!

— Стерво собачье!

— Сам ты пёс!

— Куды прёшь, харя? Муромские под Рязанью ходили, а мы испокон Великому Князю служили!

— Не трожь бороду, аспид!

— Да ты печенег копчёный!

Полина Дмитриевна, руководившая устройством юного царя на головной лодье, не стала дожидаться перехода рукоприкладства в поножовщину, и выстрелила дуплетом в воздух:

— О чём споры, люди добрые?

За несколько дней стоянки лагерем боярыня Морозова приобрела репутацию женщины суровой но справедливой, потому к царскому кораблю потянулись желающие получить эту самую справедливость. Её право руководить и судить тоже не оспаривалось — шутка ли, внучка самого воеводы Льва Мозыря, считавшегося погибшим на Куликовом поле, но выжившего и уведённого в полон, где женился на Шемаханской царице.

Причём слухи о происхождении возникли сами собой без малейших усилий со стороны Самарина. Ну, разве что самую малость — там проговорился, здесь оговорился, потом намекнул… И вот результат. Бабушка Поля сначала ругалась, но в конце концов махнула рукой и смирилась.

— Андрей, у тебя бумага с ручкой есть?

— На продажу везу два сундука, а тебе зачем?

— За надом! Не задавай глупых вопросов, Андрюша.

По приказу Полины Дмитриевны с лодьи на берег принесли скамеечку и раскладной столик:

— Итак, господа начальные люди, попрошу подходить со своими ябедами, нуждами и чаяньями. Кто как сюда прибыл, в той очерёдности и подходит.

Требование признали разумным, и после короткой потасовки перед столом встал первый претендент на почётное место. Он долго перечислял родословие и заслуги предков, но как только перешёл от собственных достижений к пожеланиям, был остановлен.

— Я услышала тебя, честной дворянин Сухокобылин. Следующий кто?

Очередь оживилась и столу с достоинством прошествовал второй соискатель. Поклонился, касаясь рукой земли:

— Здравия тебе, боярыня! Матвей Передряга челом бьёт…

Отплыть в этот день не получилось. Да и на другой всё закончилось ближе к вечеру. Осатаневшая от бесконечной писанины Полина Дмитриевна махнула рукой, и по её знаку принесли золочёный ларец, в который и была бережно уложена толстая пачка листов. Все замерли, ожидая приговора по правде и справедливости.

— Ну что же, — устало улыбнулась Полина Дмитриевна, — деяния ваших славных предков настолько велики и похвальны, что записи о них будут вечно храниться близ престола Государя. Так же оные списки отныне и до скончания веков станут сопровождать Царей Русских в походах воинских, в государственных заботах и иных случаях.

Радостный гул стал ответом, а боярыня Морозова прокашлялась и повысила голос:

— А вы, бараны, того не заслужили! Местничество — суть прелесть латынская, и уличённый в ней будет повешен без чести, покаяния и причастия, ибо такова воля Государя Иоанна Васильевича. По местам стоять, с якоря сниматься!

Интерлюдия

Каждое уважающее себя государство должно иметь разведку, или ходя бы деньги на покупку информации. Почтенный ростокский купец Альбрехт Штитцер знал это как никто другой, потому что будучи официальным соглядатаем Ганзейского Союза в землях диких московитов и тартаров, оказывал услуги датской короне, Великому Княжеству Литовскому, Польше, и совсем немного Венгрии. С последними всё понятно — татары постоянно тревожат набегами, и вовремя узнать о намерениях самого сильного из противников дорогого стоит. С датчанами тоже — недавнее поражение от Ганзы и заключение невыгодного мира поневоле заставят искать союзников хоть за краем света. Но какого герра тойфеля ищут здесь нищие поляки?

Ответа почтенный Альбрехт не знал, но намеревался добросовестно исполнить взятые на себя обязательства, для чего богато оделся, умастился индийскими благовониями, и отправился на пристань встречать прибывающего в Нижний Новгород русского кайзера. Интересно, откуда у московитов взялся кайзер?