Отставной козы барабанщица

– Ничего страшного, здесь не нужны уловки. Мы знаем, почему здесь находимся и сколько нам осталось. В этом есть честность… но как-то я не так выразилась…

– Я поняла. – Яна настолько сконфузилась, что теперь не знала, что и сказать. Но потом вспомнила: – Там женщина в белом халате…

– Ингрид, наш доктор, – кивнула старушка. – По образованию она онколог и является нашим ангелом-хранителем – по возможности нас лечит, а фактически избавляет от боли и продлевает нам дни. Наш хоспис один из немногих в стране, единственный в своем роде, организованный на частное пожертвование…

– И я, кажется, знаю, на чье именно, – прервала ее Яна, возводя глаза к небу. А вернее – к горе с замком. – Тут все, что ни делается хорошего, все делается им.

– Какой парень пропадает! – подмигнула ей Кася и бегло осмотрела долговязую фигуру Яны. – Похоже, ты так и не прорвалась к нему в замок?

– Какое там! – махнула рукой Яна.

– Я предупреждала.

– А я все равно не сдалась, – ответила Яна. – Если честно, пришла сюда в надежде, что вы пустите меня через свой частный двор к его замку.

Бабулька внимательно посмотрела на нее.

– Ты очень плохо выглядишь. У тебя была бессонная ночь?

– Да как-то неудобно лежала, затекли все конечности, – ответила Яна, прекрасно понимая, что выглядит как бродяга, вторые сутки не мытая и в грязной одежде, пахнущей к тому же псиной. Переодеться во что-то чистое у нее не было возможности, так как не было ни вещей, ни денег, чтобы купить новые.

– Ты красивая и имеешь сильный характер. Я знала таких русских, выехавших из страны, которую изуродовали коммунисты. Им очень тяжко приходилось на чужбине, но они держались с большим достоинством. А также я знаю, что они до последнего вздоха вспоминали о родине, берегли в душе свою Россию.

– Знаете, я, когда возвращаюсь домой из Европы, подмечаю всякие гадости, все то, что у нас не как у людей. А вот когда уезжаю из России надолго, начинаю бешено скучать, – согласилась Яна, еще не веря, что разговаривает с обреченным на смерть человеком. – Вы так хорошо выглядите…

– Для человека с четвертой степенью рака, да! – рассмеялась Кася. – Да ты не переживай за меня так, у тебя прямо лицо изменилось… Я свыклась со своим страшным диагнозом, а основную часть боли мне гасят наркотиками. Поэтому мы и находимся в хосписе, – чтобы избавиться от мучений. Я хорошо пожила, мне почти восемьдесят пять лет, и большую часть жизни я была счастлива.

– Я могу чем-то помочь? Я же не всегда в таком вот, как сейчас, положении нахожусь, – предложила Яна.

– Нет, дорогая, нет! – снова рассмеялась Кася. – У меня здесь есть все, что нужно. А тебя выпустить на плантации виноградника, принадлежащие замку, я смогла бы только ночью. Но для этого ты должна как-то остаться…

– Вы же отговаривали меня! – напомнила Яна.

– Но я уже почувствовала: у тебя все получится.

– Я сейчас солгала вашему доктору, что я являюсь вашей дальней родственницей, – решила предупредить Кассандру Яна.

Старушка хитро блеснула глазами:

– Вот Ингрид, наверное, удивилась? Она всегда знала, что у меня нет родственников.

– Она была в шоке, – ответила Яна и задумалась.

«Почему, собственно, я решила, что здесь происходят какие-то нехорошие дела? Хоспис вообще заведение особенное. Женщина – врач-онколог, доведенная до нервного истощения, озабоченная какой-то проблемой… Может, пес должен был доставить ей необходимое кому-то лекарство? Вдруг сейчас человек корчится от боли?» – От таких мыслей у Яны даже голова заболела.

– Что с тобой, Яна? Ты как-то побледнела, – отметила Кася.

– Я? Да нет…

– Так «да» или «нет»? Мой русский не очень хороший.

– Ваш русский – отличный… Я собаку здесь видела.

– А! Босфор – отличный пес. Очень добрый и умный.

– А он чей?

– Ингрид. Но живет пес при хосписе, то есть домой хозяйка его не забирает.

– Значит, собака свободно перемещается по территории учреждения и за его пределами? – спросила Яна.

– Он совершенно не злой, не бойся его.

– Я не о том… Скажите, Кася, а вот эти ампулы вам незнакомы? – Яна вытащила из кармана снятые с ошейника собаки ампулы и показала старушке.

Кассандра внимательно посмотрела на лекарство.

– Нет… не знаю. Странное лекарство, без названия. А что это? – заинтересовалась пожилая женщина.

– Не знаю, – вздохнула Яна. – Скажите, Кася, сегодня здесь должно произойти нечто знаменательное? Ну, необычное, то, что ожидается только сегодня?

Кассандра задумалась.

– Ты меня просто в тупик своими вопросами поставила. Что у нас тут может произойти необычного? Если только умрет кто-то. Но в нашем заведении это очень даже обычное явление… Откуда у тебя такие странные вопросы?

Яна не успела ответить, потому что в комнату (или в палату?) вошла Ингрид. Налицо были разительные перемены, происшедшие с ее внешностью. А именно: она очень активно улыбалась, и от следов тревоги не осталось и следа. Яна могла бы даже подумать, что ей приснился страшный сон, если бы не три ампулы, вещественным доказательством лежащие у нее в кармане.