Отстойник

Билли расположился прямо перед крыльцом, трусовато поглядывая на битого соседа. Я вручил ему поднос.

– Побольше всяких. У нас гости.

– Ага, видел. С утра японка пришла, такая буферастая, да?

Да.

– Познакомить?

– Шутишь, приятель! Кто я? Я продаю сосиски. А она, мужик – ну, она крутая! Ты, твою мать, ее байк видел?

Сколько можно просить его не поминать всуе мою старенькую маму? Тоже, что ли, в ухо дать? Так добавит в кетчуп пургена, будешь потом страдать ни за что. А байка я не видел. У Айрин еще и мотоцикл есть. Она и правда крутая. А я даже сосисок не продаю.

– Штучки три без майонеза, – заказал я, размышляя о своем. – Приехал племянник из Миннесоты. Не пьет, не курит, не ест майонеза, на девок вообще плевал, а по утрам зарядку делает.

– Твою мать! – поразился Билли. – Это тот, с мечом? А меч зачем?

– Деталь костюма, твою мать. Сделаешь – постучи. Звонить не надо, уже достали. Потом сваргань еще одну, с соусом поострее, и отнеси вон тому малому на углу.

– Тоже племянник?

– Агент Кей-Джи-Би. Пасут фон Хендмана, есть надежда, что рано или поздно заберут, лишь бы раньше с голоду не померли. Финансирование у этих русских из рук вон… Но это между нами, ок?

– Ок, – согласился Билли с величайшим воодушевлением и принялся за работу. Я поднял пистолет и подумал, не потешить ли грустного агента показом задницы. Нет уж, недостоин. Да и ну как не русский, а простой соотечественник при сколько-нибудь важном исполнении? Обидится еще чего доброго, по судам затаскает. Весь юмор великой американской нации был без остатка вбухан в сорок третьи президентские выборы.

Вернулся на кухню.

Поединок Мика с чемоданом протекал с явным преимуществом последнего. Кейс шел на технический нокаут. У Айрин было честное лицо своевременно облегчившегося человека, она доедала наши чипсы и искоса разглядывала Рамона. Эл молча негодовал в углу, но меньше от этого не стал.

– Продолжим, – предложил я и закинул пистолет на холодильник, подальше от нервной Айрин. – Айрин, сделаем передышку. Эл, давай пообщаемся с тобой. Итак, ты заявился к Айрин поздней ночью.

– Она была голая? – не дал сбить себя с мысли Мик.

– Почти нет, – отбуркнулся Эл. – Я следил за ней почти сутки, думал, как подойти лучше, ведь я знал, что она плохо отреагирует… Но ночью я увидел Пляску Теней и понял, что мешкать больше нельзя. Я и так слишком рисковал… мне повезло, что я одолел их.

– Почти нет… – протянул фон раздумчиво и погрузился в осмысление такого явления.

– Чтобы не возвращаться – кто такие Тени?

Эл скептически осмотрел нас с Миком, явно изобретая ответ по нашим умственным способностям.

– Лучше говори как есть, – посоветовала Айрин. – Микки не так туп, как выглядит.

Это сильно. И – Микки? Как того, с хвостом и ушами? Я начал улыбаться. Однако фон изменился в лице к худшему и процедил что-то нелицеприятное. На всякий случай улыбаться я перестал. Иногда он слишком болезненно реагирует на самые простые фонетические опыты.

– Есть мир, – Эл пошевелил пальцами, оглядываясь в поисках наглядного примера, но ничего подходящего не нашел. Мой вам совет – всегда держите на кухне что-нибудь вроде модели мира. А то могут быть сложности в восприятии. – Этот мир. Есть и другой мир, и не один. На этом же самом, но в то же время в другом месте. Понимаете? Можно быть в одном или другом, но в двух сразу нельзя, ибо они различны, а между ними – прослойка.

Мик не возразил. А я вообще никогда не возражаю идейным. Себе дороже выходит. В лучшем случае, просто затопчут, а то еще попадешь в анналы истории как записной ретроград. Доказывай потом, что в начале двадцать первого века мысль о прослойке между мирами воспринималась как попытка крошения лапши на уши.

– Эта прослойка и есть то, что я назвал для простоты Адом. Это как бы отстойник, коллектор между мирами, разделитель и перемычка. Из одного мира в другой можно пройти только через этот Ад.

– А почему он Ад-то? – осведомилась Айрин нервно.

– Это просто термин. Он подходит под описание Ада в ваших религиозных трактатах. И неспроста. Само представление об Аде в вашем мире было сформировано людьми, которые побывали в том, истинном Аду…

– Там, что ли, грешников жарят на сковородках?

Эл поворотил к Айрин бесстрастную физиономию, одарив нас с Миком зрелищем чеканного и какого-то неживого профиля.

– Не везде… и не только, – сообщил он ровным голосом. – Там есть немало вещей и пострашнее.

Айрин всхлипнула и решительно опустошила кофейную чашку.