Отстойник

Какой именно «пинцет устрою» – я толком не придумал и озвучивать не стал, и хорошо, потому что где-то на середине тирады внезапно проникшийся покладистостью усач вырубил-таки двигатель, и вопль мой в той части, что про пинцет, ничем более не заглушаем, разнесся далеко над адскими пейзажами. Вот так всегда: выдернется из контекста какая ни на есть фраза, да так и попадет в мировые хроники. Куда, мол, ни сунься – везде грубиян Мейсон громогласно сулит кому-то небывалый по красочности пинцет. А мне с этой репутацией жить приходится.

– Ты бы, мужик, начинал уже въезжать в реальность, – пожелал я пилоту не без сварливости. – Учти, еще раз мне такое закатишь – умрешь гарантированно.

– Не виноват я, – тоскливо пробубнил усатый, ощупывая пострадавшую голову. – Не могу я выполнять чужие приказы… магия их сраная, чтоб ее! Условие договора!

Мне сразу припомнился грозный огнеметный перец, с подачи которого мы сюда и прикатили. С тем тоже вышла какая-то занятная история, связанная с наложенным на него заклинанием. Что ж, попробуем распросить Фирзаила, он тут, по всему, в статусе бугра.

– Пистолет отдать можешь, или тоже помереть опасаешься?

– Не знаю. – Дядька печально оглядел заляпанные кровью из носа пальцы. – Сам забери, так надежнее будет.

Я не стал его напрягать, рассказывая о судьбе того, памятного самоубийцы, – ему не пришлось выполнять никаких предательских действий, хватило и полной его беспомощности. Выволок из пилотской кобуры старую добрую «беретту», тут же в салоне ее бросил – спереть вроде некому.

– Вылезай и пошли побеседуем с Фирзаилом.

– А…

– А если хочешь, чтобы я тебя и на это собеседование доставил на своем горбу, то носить тебя я буду по частям, чтоб не надорваться.

– Ты чего, не понимаешь?!

– Я, блин, все понимаю, кроме математического анализа. Шевелись давай, и утешай себя мыслью, что умрешь прикольно, от магии, а не от засунутого в жопу ружья, которое случайно выстрелило. Между прочим, где тут у вас пиво?

– Нету тут. На базе есть.

– О, да у вас еще и база?

Пилот прикусил язык заодно с завидным своим усом и, кряхтя, выбрался из кабины. На земле он оказался совсем непредставительным – низкорослый, пузатый, за что только его наняли? Ах ну да – он умеет вертолетить, чему Мик при всей своей фактурности так и не научился.

– Пошли. – Я добавил ему решительности, подтолкнув стволом дробовика.

– Это, кажись, пушка Стиви, – вяло заметил пилот. – Всегда знал, что он нарвется.

– Да ты прорицатель.

– Был бы прорицатель, не стал бы связываться.

Возразить нечего. А по Стиви в принципе с первого взгляда видно было, что он все время нарывается – весь вопрос был в том, когда наконец нарвется по-крупному. Конечно, тяжелый жилет – снаряжение на любителя, да и полезность его сомнительна, но хоть бы майку какую надел, чтобы не пугать меня голым брюхом. Еще помогает сменить работу, например, на сантехника. Если верить кинопрому дружественной Германии, жизнь у этих ребят точно так же преисполнена сюрпризов, но существенно более приятного свойства.

Похоже, моему пленному не грозило помереть в результате ухода с рабочего места. От осознания этого он повеселел, тащился уже не так понуро, даже нахально задержался над телом Стиви, чтобы перекрестить его и прикрыть ему глаза. Дикие они все. Неужели не слыхали, что прыжок военнопленного на месте приравнивается к провокации?

Мик в колдунской комнате ругался с Фирзаилом. Эльф трагически заламывал руки и мотал головой, а при виде меня чуть на шею не бросился.

– Что еще случилось? – уточнил я устало, стволом сгоняя обоих пленных в уголок.

– Он хочет от меня странного! – Фирзаил опасливо указал на фона.

– Если для этого не надо снимать штаны, то дешевле уступить.

– Но я не хочу его бить! Да и не умею!

– Поступила информация из доверенных источников, что умеешь, и лучше всех… – Мик насупился. – Что даже старение победил.

– Окстись, Мик. То старение, а то ты.

– Мы победили старение, – с достоинством согласился эльф. – Но какое отношение это имеет к битью? Наше искусство касается созидания, увеличения и управления внутренними энергиями, это в вашем мире из него выкромсали рудименты прикладного плана и возвели их в абсолют.

– Дураком назвал? – уточнил фон обиженно.

– Не называл. Совершенно не желаю ссориться. Я друг!

– Да на фиг мне такой друг, который даже в морду стукнуть не может!

Фирзаил возвел на меня тоскливый взгляд.

– Я стукну, – прекратил я распри. – И за себя и за того парня. Могу даже подстрелить, чтоб дружба в кровное родство переросла.

– Я знал, что на тебя можно рассчитывать. Пойти привести Айрин?

– Стоит ли?

– А что мы теряем?

– Ну а какой от нее толк все это время? С тех пор как она кормила нас рисом, одни проблемы с коммуникацией, да и Эла нету, чтобы не позволять ей меня пинать.

– Мейсон, ты все-таки ослиная задница. Мне кажется, что она, как целевая фигура всех этих событий, имеет право быть в курсе происходящего.

– А потом ты начнешь прислушиваться к ее мнению?

– А почему нет?

– А потом – проводить демократические голосования?

– А почему нет?