Отстойник

– Либо то, либо другое. Как оперативников мы используем ваших людей. – Эльф тоскливо покосился в сторону трупов. – Они чаще сочетают оба этих качества.

– Ну ты меня с ними познакомь, ладно? Лучше с теми, которые умеют. Их развести на толковище – выйдет для обеих сторон познавательно.

– Обязательно познакомлю. – Фирзаил замялся. – Только боюсь, что тебе не понравится.

Это он фона не знает. Как-то на моей памяти он переведался с шибко могучим парнем, специалистом по боевому карате, так после первого же раунда бегал по кругу, с восторгом показывал разбитый нос и верещал что-то радостное, в духе «Ты зацени! Вот так молодец!». Потом навещал того парня в травматологии, носил ему колу и пончики. Парень был не рад, но вовремя смекнул, что умиленный фон хотя бы не так травмоопасен, и сносил его визиты с терпением, достойным мастера древней восточной философии.

– Мне понравится, – отмахнулся фон беспечно. – Мне всегда нравится.

– Наши боевые искусства… они другие.

– Так за то и ценим. Что за интерес с таким, прости, чахликом по нашим правилам? Если очень приспичит, то у нас полный Таиланд боксеров в минимальных весах.

– Наши бойцы сражаются с применением своих природных возможностей. То есть волшебного плетения.

– И правила не запрещают?

– Нет. Это ведь не оружие. Это наша природная сила, возмещающая малую возможность наших мускулов.

– Все равно интересно попробовать.

Уж этот попробует. Будут клочки от их волшебного плетения летать по закоулочкам.

– Прекратите ерундой заниматься, – потребовала Айрин. – Микки, ты знаешь, что он меня обозвал «камертоном» и требует принять участие в какой-то оргии?

– В оргии – это правильно, хотя ума не приложу, что в ней делать камертонам.

– Всего лишь в заклинании!

– А идея с оргией выглядит гораздо интереснее.

– Это вы уже сами можете договориться, после.

– С ней договоришься, как же, она самых честных правил. Только кошмарные создания вроде тебя, Хранителя или Мейсона способны в ней пробудить фонтан чувственных искр. Да и от тех скорее пострадать можно, чем получить удовольствие.

Уберусь-ка я подальше, пока не началось. Ему-то за счастье позлить подругу детства, а моя тонкая душевная организация на такое не рассчитана. Тем более что я видел на Стиви ботинки размера вполне воодушевляющего.

– Следить, опрашивать на общественно полезные темы. Не отпускать, пока не вернусь. В секту их записываться не спешите, она у меня вызывает подспудное подозрение. Да, Фирзаил, я понял, что ты друг или, вернее, очень норовишь им казаться, но в последний раз такое дружелюбие ко мне проявляли свидетели Иеговы, а это настораживает.

– Вашему виду не свойственно дружелюбие, это всем известно.

– А про ваш вид мы вообще ничего не знаем, так что придержал бы ты свои речи за большую симпатию или хоть чем-то их подкрепил.

– Чем, например?

– Даже не знаю. Удиви меня.

– Дружелюбие невозможно доказать. Его можно только испытывать. Самое откровенное уважение и благодеяние зачастую проявляется под влиянием обстоятельств и легко может измениться на противоположное.

– В том числе твое?

– Вы уже нанесли нашему делу немалый ущерб, – Фирзаил выразительно повел бровью на тела в углу, – но сердиться на вас за это я не могу и не хочу. Тем более что с вами пятый Камертон, а это искупает любые неудобства, если только вы послушаетесь голоса разума и примете нашу сторону.

– Пока что мы не уверены в целесообразности таких инвестиций.

– Инвестиции – вложение средств с целью последующего извлечения прибыли, – подал голос позабытый Чарли, не отрываясь от созерцаемой им точки в полу. – На прошлой неделе вычитал в календаре эрудита.

– Именно так, Чарли. Ты в порядке?

– Я думаю, Мейсон.

– Не надорвись. Я скоро.