Отстойник

Так уж прямо скоро не получилось. Стиви пожертвовал мне армейские ботинки «Бейтс», всего на полразмера не дотянувшие до родного двенадцатого, впрочем, лучше такие, чем мои расхристанные в лоскуты «казаки». Кроме того, я позаимствовал у него разгрузочный жилет со специальными кармашками для патронов к дробовику, набитыми уже полюбившимися желтенькими, и не удержался, чтобы не отцепить набедренную кобуру с раритетным по нашим временам пистолетом LAR Grizzly. Не уверен, что Стиви был хорошим человеком, для этого на его туше было слишком много мрачных байкерских татуировок, но его выбор оружия заставил проникнуться к нему посмертной симпатией. Затем пришлось прогуляться вниз и подвергнуть поруганию Лесли. От него мне достался застиранный до невыразительной блеклости, зато пришедшийся почти впору кадпат с карманами, наполненными жвачкой и сигаретами. Курить, говорят, вредно, – парню повезло, что не дожил до рака. Вот теперь я со всей определенностью стал похож на человека – хоть кому захочется спрятаться. Выгреб жалкое содержимое карманов, оставшихся на моей бессрочно сохнущей одежде. Из фляжки глотнул – ну, разумеется, спитой чай, хотя с учетом долгого времени хранения в нем завелась альтернативная форма жизни, на вкус гнилостная, на вид подобная плесени, пришлось энергично отплевываться и даже, унизительно опустившись на четвереньки, отхлебывать из ближайшего бассейна, чтобы забить отвратительные ощущения на языке. Повезло еще, оно ведь могло и получше развиться, и выскочить, и напинать под седалище. Все-то меня норовят обидеть: кто не делом, тот словом, которые лишены дара речи, те смотрят косо, норовя оскорбить хотя бы таким неявным способом, и еще объегорить норовят, как те эльфы да Хранители. На очную бы ставку их выдернуть, но некое шестое чувство подсказывает, что ничего хорошего из этого не получится, еще и нас самих позашибает разлетающимися фрагментами доводов.

Совершил круг почета по опустевшему ярусу. Подобрал перевязь Эла с револьверами и топор, хотя нужда в нем вроде бы отпала – все, что надо срубить, сам же лично срублю из пулемета. Но пусть фон не расслабляется. На свободное место в жилетных карманах набил, сколько влезло, пищевых брикетиков. Обыскал карманы двух своих жертв, не нашел ничего познавательного. Могли бы хоть зарплату при себе держать, сволочи, – нет же, ни купюры. Не может же быть, чтобы они тут исключительно за харчи работали?

Вернулся к своим баранам, с каждым шагом мрачнея, как обычно бывает на пороге принятия непопулярного решения. Подкидывать Элу такую подлянку, как смена стороны, совершенно не хотелось. Вроде бы даже ничто и не мешает объявить Фирзаилу, что его карта бита и ныне он на правах почетного военнопленного заточается в дальней келье. Ничто, кроме старой привычки – не замирать! Ситуации, конечно, бывают разные, но неподвижное лежание в засаде только снайперам по ранжиру. А нам, штурмтруперам, для успешного функционирования приходится постоянно пошевеливаться. Сядешь на месте – через минуту тебя выпасут, через две накроют, через три прикончат. Придет ли по следам Фирзаиловой бригады подкрепление, более зубастое и менее дружелюбное, или еще что-нибудь случится… Мы небось не птеродактили, сколько ни сиди – ничего хорошего не высидишь. Чарли вот думать начал – это ли не сигнал тревоги? Боюсь, придется нам все-таки, для начала осторожно, не раскидываясь обещаниями и заверениями в дружбе, загрузиться в вертолет и слетать хотя бы на ту базу, где есть пиво, а там постараться по ходу определить, так ли безоблачен Фирзаилов небосклон.

Мик как раз выгружал из свежеоткрытой кают-компании тела, освобожденные от излишков снаряжения. Оставил гостей на попечение Айрин? Это он неосмотрительно, либо она их перебьет, либо они ее в портал утащат, и ищи ее тогда. Но нет, беглый обзор не выявил ничего предосудительного. Можно подумать, оно только в моем присутствии случается. Даже Чарли слегка ожил, взгляд от пола оторвал и комкал в руках акупатовские штаны.

– Это не едят, – на всякий случай напомнил я ему. – Это с обратного конца надевают.

– Да-да, – откликнулся Чарли еле слышным эхом. – Мейсон, что теперь будет?

Ага, я давно предсказывал, что такая форма вопроса рано или поздно сформируется в его мозгу. Правда, не ожидал, что для этого потребуется поход в музей инородного изобразительного искусства.

– Думаю, Чарли, теперь будет прикольно.

– Или не будет, – агрессивно напомнила о себе Айрин. Лишь бы возражать. Это у нее какой-то вредный гормон зашкалило.

– Или так, но мы постараемся. Скажи, друг Фирзаил, а вот если мы прямо сейчас с тобой двинем в вашу лабораторию, или где вы там свои козни строите, – как скоро мы окажемся в родном мире, спасенном от его нонешней печальной участи?

– Здесь нет времени.

– Я заметил, спасибо. Мне как-то даже глубоко пофиг. Переформулирую вопрос: успеем ли мы, например, проголодаться, пока вы будете совершать свои манипуляции?