Отступление

      - Поздравляю, товарищи офицеры... - невесело усмехнувшись произнес Геверциони, прервав воспроизведение. От переживаний губы одеревенели и усмешка вышла кривой, зловещей. - Мы с вами трагически погибли. А перед этим - развязали ядерную войну.

      - Думаете, поверят? - несколько рассеяно отозвался Фурманов.

      - Поверят, поверят. Те, кому надо - обязательно поверят, - уверенно кивнул генерал. - Не сомневаюсь, что с борта германских кораблей шла съемка происходящего. А даже если и не шла, в способностях этих самых 'Пришедших' вряд ли ошибемся - они любое доказательство состряпают... Как ни крути, а ядерный удар действительно был нанесен. И тут уже не переубедить - на ночном небе взрыв отлично разглядело добрых полмира.

      - Но ведь наши точно не согласятся! - горячо возразил Чемезов.

      - Не согласятся, да что толку? - урезонил одним махом Геверциони. - Как ни крути, а за имперцами теперь сила. Я вполне допускаю, что уже в массовом порядке идут захваты городов.

      - Какие захваты?! Чем?! - возмутился Лазарев. - Где у имперцев столько сил?

      - Все просто, Алексей Тихонович. Достаточно в мире мертвой техники появиться бравой стальной кавалерии, совершить пару чудес, вернув былой комфорт. И все. Сейчас, увы, не годы завоеваний Рима. Это тогда можно уйти в леса и новые города построить. Люди слишком от многого отвыкли.

      А ведь так легко пойти на сделку с совестью, когда убеждают столь изящно. Европа, убежден, скоро признает лидерство Империи, если уже не признала. Там вообще в традицию вошло выбирать не идеи, а лучший образ жизни. То есть тех, кто его обещает.

      Ближний восток тоже вряд ли доставит много проблем. Слишком долго те страны оставались на периферии мировой политики. Вероятно, лидеры за деньги и иное вознаграждение не откажутся встать... Как он там завернул? 'В авангарде' нового строя.

      Сложнее с Японской Империей... Самураи так просто не сдадутся. Кто-кто, но они точно не поверят в сказочки канцлера и его хозяев. Увы им! Метрополия, расположенная на островах, уязвима. Ничего не стоит устроить блокаду - как информационную, так и реальную. Голод для миллионов человек - серьезный стимул. Континентальные регионы скорее всего будут усмирять долго. Но об этом вряд ли кто узнает, учитывая в чьих руках связь.

      Остается наша Родина... И тут самая печальная ситуация. Даже если предположить, что в некоторых регионах сепаратистские настроения окажутся сильны, в целом по стране должно преобладать желание продолжить борьбу.

      - Но что же в этом плохого? - искренне удивился Лазарев.

      - А плохого здесь то, дорогой Алексей Тихонович, - продолжил Геверциони, - что за неповиновение советских людей уничтожат. Физически.

      - Да что вы такое говорите! - наиграно небрежно отмахнулся полковник. - Вы сами представляете?

      - К сожалению, даже чересчур хорошо, товарищ Лазарев, - горько обронил Геверциони.

      - Нет, товарищ генерал, - пылко возразил десантный полковник. - Не так просто сломить нашу страну!

      - Страну непросто, - кивнул Геверциони. А затем продолжил - необычно жестко и холодно. - Только нельзя всю вину перекладывать на плечи народа. Люди - не гвозди. Они не обязаны уметь с голыми руками побеждать танки, не обязаны идти на смерть необученные, невооруженные, неподготовленные.

      Генерал говорил тихо, чуть ли не шёпотом. Но от сквозившей в каждом слове, каждой интонации внутренней силы офицеров пробирала леденящая дрожь. Разве что Ильин сохранял хладнокровие - все-таки бывший чекист и генерал, он с самого начала разделял чувства Геверциони.

      - И еще, товарищ полковник, они не обязаны умирать, если армия не способна их защитить. Как мы с вами оказались неспособны. А самое страшное здесь то, что они будут умирать. Встанут на заранее обреченную борьбу с агрессором. Вопреки логике, вопреки инстинкту самосохранения...

      Потому, что принять притязания - значит сдаться. Нарушив кляты верности отцам, дедам. Попрать память доблестных побед. Отдать с таким трудом завоеванную свободу. Советские люди не умеют проигрывать. Потому, что так нас воспитали - с волей к победе. Не сейчас, нет - что стоят нынешние полвека в сравнении с тысячами лет истории? И эта воля - воле человека - выше любых эмоций. И генералы, офицеры - станут рассуждать так же: 'Народ нельзя победить'. Вместо того, чтобы спасать народ мы в очередной раз примем его жертву.

      Вы еще не видите, что случится завтра? Присмотритесь. Вот, они уже видны, они уже поднимаются из темноты, встают над горизонтом. Выжженные города, где только пустые коробки домов, обгорелые остовы и каркасы. Черные, зачумленные города окажутся скованы льдом. Ни крова, ни тепла - только голод и смерть.

      Но это не все. Смотрите, смотрите! Обессилевшие, израненные люди взяли в руки оружие - то немногое, что нашли. Они еще пытаются бороться. Потому что не знают, что обречены.