Отступление

       Затравленно обшарив взглядом окрестности, Роберт понял: идти сейчас нужно или никогда. Майор прекрасно понимал - ни Фурманов, ни Ильин ждать не будут. А, зная нынешнее положение вещей, и на подмогу рассчитывать не стоит. Чемезов всё прекрасно понимал и никого не винил. Ведь он и сам поступил бы так же. Война вещь жестокая. Что в особенности тяжело - неразборчиво жестокая. Так майор первым делом наскоро перевязал Ивана. Затем весьма бегло обыскал карманы Куревича, взвалил на плечо его рюкзак. Следом лег Косолапов. Единственное, что успел сделать для Вадима Роберт - закрыть напоследок глаза.

      Одной рукой придерживая сползающего товарища, а второй - орудуя палкой, Чемезов тяжело уходил к спасению, к самолетам. А за спиной снег уже заносил, припорашивал чистейшим саваном очередного павшего в такой необычной, невероятной войне...

      Роберт успел - успел назло всему. Хотя, по-хорошему, не должен был. Спасение подарила минута задержки. Сами не зная того, пилоты спорили с офицерами об очередности старта и распределении старших по бортам. Ильин было предложил первым стартовать самолету под управлением Раевского, на борту которого предлагал разместить так и не пришедшего в сознание Геверциони. Первым решительный протест неожиданно для всех высказал Фурманов:

      - Товарищ полковник! Мы здесь не в игрушки играем - и потому прошу не устраивать дешёвых сцен?

      - О чем ты? - удивился Ильин.

      - Как бы ни был важен для бригады Геверциони - он сейчас не командир, - жестоко рубанул праву Юрий. И безжалостно добавил - Неизвестно вообще - сможет ли Георгий Георгиевич вернуться... Вернуться! Потому важно, чтобы на первом самолете был командир с опытным пилотом. И лететь, Иван Федорович, нужно вам. В конце концов, у первого меньше шансов быть обнаруженным, а следовательно и сбитым.

      - Кто еще так думает? - мрачно поинтересовался Ильин.

      Согласились всё. Искренняя, прямая тирада Фурманова проняла офицеров. И заставила трезво взглянуть правде в глаза.

      - А остальные как?

      - А так, Иван Федорович, - спокойно ответил Лазарев. - Полковник Фурманов на втором, а я - на третьем. И не надо спорить! Я боевой офицер - толку от меня меньше всего в плане стратегии и интриг.

      В итоге, после недолгих споров, Ильин вынужденно признал поражение по всем фронтам. Пожав друг другу руки и обнявшись, офицеры разбежались по самолетам. Двигатели уже завывали на низких обертонах. Пошатываясь, робко, постепенно первый гигант пополз по обледеневшей полосе.

      Центральная магистраль завода вполне соответствовала требованиям взлетно-посадочной полосы: пятьдесят метров в ширину, два с половиной километра в длину. Покрытие выполнено из морозоустойчивой смеси. Хотя, увы время для всех оборачивается потерями. Изначально - еще в конце прошлого века - магистраль задумывалась как экстренный аэродром. И даже часто использовалась: скрытный подвоз военных грузов, переброска сил. В эру, когда спутники слежения ещё не вошли в силу, завод вполне справлялся с разгрузкой официальных военных баз. Да и местные не оставались в накладе - параллельно с основным содержимым транспорты часто подвозили вполне оперативно множество разнообразных узлов, станков и прочего полезного оборудования для завода. Так что от сращения интересов обе стороны выигрывали.

      Однако шло время - и вскоре скрытное использование резервного аэродрома стало невозможным. Слишком заметны оказались многотонные крылатые машины для зорких глаз японских спутников. Да и заводу отпала нужда в оперативных воздушных поставках - случившаяся в начале 21-го века модернизация инфраструктуры СССР превратила железные дороги в высокоскоростные магистрали. Да и в силу сложившейся кардинально иной геополитической обстановки в Сибири и на Дальнем Востоке возникла новая сеть, плотно опоясавшая регионы. Даже потенциальные противники вполне способны успешно торговать - что наглядно доказало руководству ещё партнерство с США на ранних этапах войны.

      Так постепенно аэродром пришел в запустение. Конечно, разваливаться не стал - магистраль, как и остальные дороги завода постоянно использовались для сообщения: многотонные БЕЛАЗы, юркие и миниатюрные в сравнении со старшими братьями МАЗы, ГАЗы и прочие грузовики сноровисто и деловито шныряли между цехами. Но вот для приема и отправки самолетов полоса уже слабо годилась: залатанные неизбежные выбоины вновь подтачивались - ведь возможности срастить родственным по качеству раствором не было - да и вообще особо тщательной уборкой мало кто занимался. Кроме того, соседствуя с быстро растущим городом и сам завод требовал расширения мощности. Если раньше, в начале рядом с полосой присутствовала стометровая полоса отчуждения, то теперь почти впритык выросли грозные корпуса. Да и от нежданной нагрузки магистраль местами повело: где-то осел грунт, где-то по покрытию пошла частая паутина трещин.