Отступник

Раймонда Мартира я прежде не видел – и поразился элегантности узкобедрого дворянина. Напускная задумчивость не скрывала любопытства. Он был со вкусом, щегольски одет, противопоставляя свои манеры солдатскому равнодушию к этикету, которое выказывали другие. Романтический образ довершали светлые кудри и яркие зеленые глаза. Внешности Раймонда позавидовали бы даже фавориты пастыря Линса, который знал толк в притягательных мальчиках. Но Раймонд был для священно-служителей потерян – парень смотрел на блеклую, стриженую Годар с теплотой, достойной лучшего применения. Мне против воли стало интересно, спит ли она с ним.

– Инквизитор. – Раймонд коротко кивнул мне, демонстрируя вежливость.

Доминик Герма единственный из четверых походил на воина. Он, кажется, скучал, ожидая начала представления. Широкоскулое лицо, длинные темные волосы, зачесанные назад, серебряная серьга в ухе, как у наемников из Тирета. У пояса висела узкая сабля, и то, как он стоял и держал руку, показывало, что с оружием младший Герма знаком.

Каждый из них носил цвета герба Годар. У Мартира перевязь превратилась в алый шелковый шарф на руке, у да Косты – в красную ленту, обмотавшую рукоять плети, Лютер и Герма оставались в рамках традиций. Мужчины демонстрировали свою принадлежность Кари, будто они были ее подданными. Так давно никто не делал, церковь ввела собственную иерархию, во главе которой стоял Бог-отец. Я мог лишь гадать, чем вызвана такая личная преданность. Кари скользнула по мне взглядом и указала на место недалеко от да Косты. Похоже, все присутствующие станут свидетелями моего сегодняшнего провала.

Я никак не мог привыкнуть к маленькой, стриженой голове Годар. У женщин Армады волосы – отражение достоинства, их никто не обрезал, они беспечно стекали по плечам. Даже шуай ценили женскую красоту. Остричь волосы женщине – осквернение, позор, иногда так делали перед казнями еретичек или развратниц, чтобы лишить их остатков храбрости. Годар, наверное, решила упростить задачу будущим судьям. Я искал следы сомнения или ощущения неудобства на холодном лице, но она крепко, по-мужски расставив ноги, сидела на своем потрепанном троне. Кари было плевать на волосы, на Армаду и на меня.

– Рада приветствовать тебя среди кхола, людей без бога, инквизитор. Ко многому тебе придется привыкать.

– Меня зовут Дрейк, – из чувства внутреннего противоречия сказал я.

Не хотелось оставаться безымянным, как бы неприятны или опасны ни были эти люди.

– Что мне нужно знать о тебе, Дрейк?

Выражение лица Годар изменилось. Пустота и отрешенность исчезли, осталась только заинтересованность, которая согревала. Что ей нужно? Услышать, откуда я родом? Нет, она хотела знать что-то иное.

– Только не вздумай соврать, ишья. – Герма хотел помочь, что удивляло. – Здесь никому не нужно притворяться.

В войске Кари нередко использовали слова шуай, тогда как в столице их презирали. Язык покоренных считался низким, греховным, грубым, словно оплеуха.

– Я… Я набит пустотой настолько, что даже не чувствую раскаяния, – внезапно ответил я. – Как мертвая рыба, которую случайно выбросило на берег. У меня нет веры, чтобы оставаться инквизитором, и нет неистовства, чтобы кидаться на пастырей Совета. Не думаю, что смогу быть полезен, – вот что тебе нужно знать прежде всего.

– Случайно выбросило на берег… – повторила Кари. – Тебе пришлось долго идти, чтобы эта случайность стала возможной, Дрейк. У меня есть другое объяснение твоему появлению. Хочешь послушать?

– Пожалуй.

– Ты пришел туда, где чувствовал правду. Как и подобает инквизитору.

Она засмеялась, Герма хлопнул меня по плечу. Я ощущал толчки крови в висках.

– Чтобы отличать правду от лжи, не нужен бог, Дрейк.

– Тогда зачем тебе я? Ты и сама знаешь, кто лжет, а кто нет.

– Ты мне и не нужен, – ответила женщина. – Это мы тебе нужны.

Барабаны разорвали тишину. Я обернулся и увидел, что море еретиков нахлынуло, стянулось к месту, где сидела Кари. Углубившись в себя, я не услышал, что они бурлили рядом.

– Он здесь.

Кари запустила пальцы в остатки волос и взъерошила их, словно мальчишка.

– Не терпится увидеть, кого к нам отправили. – Раймонд искал развлечений.

Бунтовщики меж тем расступились перед послом Армады, словно толпу разрезал гигантский нож. На одном конце коридора сидела Кари, конец другого исчезал вдали. Ритм был устрашающ, спустя миг на грохот наложились вибрирующие, громкие звуки труб. Взвыл рог. В конце разреза показалась фигура в белом одеянии. Лицо скрывала вуаль.

– Что… – начал было я, но Каин да Коста нетерпеливо ударил сложенной плетью по ноге, чтобы я замолчал.