Отступник

— Я думаю, он хочет, чтобы ты поехала с ним. Абель, наверное, ждет тебя, — сказала Холли, вставая со стула.

Должно быть, выражение моего лица изменилось, потому что она добавила.

— Не волнуйся. Мы увидимся позже. Она быстро обняла меня. Я медленно повернулась. не желая оставлять ее позади, но она уже направлялась к повару.

— Так как прошла ваша встреча выпускников? — спросил Зак, как только я подошел к нему.

— Все прошло хорошо.

Холли выглядела непринужденно, разговаривая с поваром, который наконец оторвал взгляд от телевизоров. Я не так представляла себе, как закончится моя спасательная миссия.

Зак не настаивал на большем, но я могла сказать, что ему было любопытно. Он провел меня в лифт и нажал кнопку с цифрой -6.

Я взяла его за руку и сжала. Было нереально иметь возможность сделать это после стольких лет, и мне нужна была его поддержка. Его бирюзовые глаза изучали мое лицо.

— С тобой все в порядке?

Я расправила плечи.

— Да. Это просто слишком много, чтобы переварить. — Я сглотнула. — И я нервничаю. Это первый раз, когда я встречаюсь со своим…отцом.

— Я знаю, — сказал он с улыбкой.

Лифт остановился, и металлические двери с тихим свистом открылись. Я сделала глубокий вдох, когда вышла вслед за Заком. Если не считать отсутствия окон, эта комната тоже не выглядела так, как будто мы находились под землей. Стены были выкрашены в яркий, чистый белый цвет, а пол покрыт березовым паркетом. Я почувствовала запах ванили и кленового сиропа. Комната, в которую мы вошли, была огромной и квадратной — по меньшей мере восемьсот квадратных футов. Судя по всему, это была гостиная, кухня и рабочее место в одном флаконе. Несколько дверей вели в другие комнаты. Одна из них открылась, и оттуда вышел мужчина. Он улыбался.

— Наконец-то, — сказал он.

— Я думал, что блинчики, которые я испекл, остынут. Я не знал, что ты любишь, но я подумал, что все любят блины.

Он был высоким, с короткими седеющими каштановыми волосами и, конечно же, с этими бирюзовыми глазами.

Я застыла. Я не могла пошевелиться, не могла ничего сказать.

— Однако они сделаны из смеси и, вероятно, сожжены, так что не слишком радуйся, — сказал Зак, оглядываясь на меня через плечо.

Было что-то в его глазах, что я не могла определить. Может быть, возбуждение, смешанное с тревогой. Мы все ждали этого момента. Я действительно не хотела, чтобы это было неловко, но у меня заплетался язык, и я чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

Абель поднял брови.

— Ты любишь блинчики, не так ли?

Он говорил со мной так, как будто для нас было совершенно нормально находиться в одной комнате, совершенно нормально, что он предлагал мне блины, как будто мы провели всю нашу жизнь вместе, как будто мы не были практически незнакомцами. И, может быть, для него я не была чужой. Он мог вспомнить воспоминания, которые Зак показал мне, и, вероятно, многие другие. Я только хотела бы, чтобы я тоже могла их помнить.

Я отрывисто кивнула.

— Я люблю блинчики.

Мой голос был таким тихим, что я не была уверена, что он меня услышал.

Он шагал ко мне, его улыбка была теплой и приветливой. В уголках его глаз залегли морщинки. От того, что слишком много улыбаешься? Я пожалела, что не разделила больше моментов, которые оставили эти морщины на его лице. Я почувствовала, как комок подступает к моему горлу.

— Я так много лет ждал этого дня, — сказал он, вставая передо мной.

Он оставил между нами несколько футов, как будто боялся, что приближение может напугать меня. Я подняла на него глаза. Вокруг его рта появились крошечные морщинки беспокойства. Наверное, у меня был такой вид, будто я вот-вот разрыдаюсь.

— Да? — прохрипела я.

Он преодолел расстояние между нами и обнял меня. Я наслаждалась ощущением биения его сердца у моего уха. Он чувствовался теплым и сильным. Мой папа. Так и должно было быть, так должно было быть всю мою жизнь. Моя мать и FEA скрывали это от меня. После стольких лет поисков чего-то, ощущения, что во мне чего-то не хватает, у меня были все фрагменты моей истории. Я наконец-то почувствовала себя цельной. Тепло наполнило меня, когда я крепче прижалась к нему, и он, в свою очередь, сделал то же самое. Слезы брызнули из моих глаз.

— Скоро вся наша семья снова будет вместе. FEA достаточно долго держала нас порознь. Как только мы убедим твою мать присоединиться к нам и освободить твоего брата, все будет хорошо.

Я отстранилась с грустной улыбкой.

— Я не думаю, что мама когда-нибудь согласится присоединиться к нам. Она сказала мне, что ненавидит быть Вариантом, что все, чего она хочет, — это нормальная жизнь.

Выражение его лица потемнело.

— Нормальная жизнь. Кто может сказать, что нормально, а что нет?

Я пожала плечами.

— FEA разрушила много жизней, — с горечью сказал он. Он покачал головой и одарил меня ослепительной улыбкой. — Я не должен портить этот день своими чувствами.

— Но ты прав, — тихо сказала я. Печаль захлестнула меня. — За последние три года Мейджор использовал меня, заставлял чувствовать себя в безопасности, только чтобы подорвать мое доверие. Все, во что я верила, было отнято.