Отступник

Он всегда был не таким, как все, с самого рождения. Прежде всего, он был светловолосым, и это уже само по себе было необычно. Никогда прежде не рождались в племени Нерша светловолосые лешата. И даже самые старые лешие, помнившие все предания рода, не могли припомнить, чтобы среди волос черных, ореховых, рыжеватых, каштановых, темно-темно-русых появлялись такие: светло-золотистые, выгоравшие летом добела.

На счастье Шепа, сородичи посчитали появление такого странного лешонка не дурным, а добрым знаком. А когда Шеп обнаружил вдобавок к тому еще и свой нелегкий дар предвидения, смышленый лешонок рано понял: от него всегда будут ждать многого. Так оно и получилось.

На долю Шепа выпало стать Хранителем рода. Когда старейшины пришли просить его принять этот сан, удивились все друзья и ровесники Шепа: никогда еще Хранителем не становился двадцатилетний юноша. Не удивился только сам Шеп. Без всякого тщеславия и спеси он ждал этого, уже давно чувствуя, что именно на него решат взвалить этот груз.

И вот уже семь лет он был Хранителем рода леших, детей Нерша. Трудно было придумать более тяжелую долю. Беречь сородичей, их жизни, их будущее, их знания о прошлом — вот чем издавна занимались Хранители. И никогда это не было легким делом. Шеп не собирался роптать, но давно понял, что сейчас задачи Хранителя стали совсем невыполнимыми.

Шеп помнил, прекрасно помнил те времена, когда их род насчитывал больше двух сотен леших и был вполне жизнеспособным. Шеп родился в многочисленном племени, которое было полно сил. Менялись осени и весны, рождались лешата, племя оберегало своих женщин и смертность была не такой уж высокой. Так мать Шепа умерла только в третьих родах, оставив на руках своей старшей дочери маленькую Шелу. Лешухи умирали довольно часто, но на десять новорожденных лешат рождалось восемь девочек, поэтому племя жило.

Нельзя сказать, чтобы долина Нерша кишмя кишела людьми.

Старые предания рассказывали, что было когда-то в округе немало деревень. Сначала их обитатели предпочитали не связываться с племенами лесных жителей, чурались их да сторонились, не доставляя особых неприятностей.

Когда, как и почему люди вдруг решили, что существам, живущим в чаще леса по берегам Нерша, не должно быть места на этой земле? Лешие про то не знали, а люди вряд ли вообще задумывались над этим. Не думая над причинами, люди просто убивали…

Нелегко пришлось детям Нерша. Но вот люди внезапно устремились в города, а кому-то из них пришла мысль назвать заповедником чудом уцелевший лесной массив. Долго гонимые людьми лешие получили передышку на десятилетия, когда на берегах тихой и красивой реки стали быстро пустеть и вымирать человеческие деревни. У леших появилась надежда, что их наконец-то оставят в покое.

Но вот что-то произошло в сумасшедшем человеческом мире, и люди почему-то снова объявились в этих местах с намерением обосноваться здесь навсегда.

И Шеп не только видел, но и чувствовал, что его роду приходит конец.

Несчастья и трагедии посыпались на племя еще за несколько лет до того, как Шеп принял сан. И старейшины, видимо, сочли, что молодой лешак в силах как-то изменить положение. Сам Шеп этого не чувствовал. Он добросовестно делал все, что положено было делать Хранителю. Прежде всего заботился о каждом сородиче, взрослом или маленьком. И кроме этого, ему приходилось постоянно слушать и впитывать в себя все то, что пытался сообщить своим детям великий Нерш, отец племени и всего живого в округе. Нужно было не потерять все те знания и обычаи, которые лешие копили и берегли веками.

И Шеп пытался вобрать в себя все то, что ускользало из этой жизни вместе с теми, кто владел знаниями. Но он не всегда успевал вовремя. Все-таки он был обыкновенный лешак, рожденный на этой земле своими отцом и матерью. И кое-какие необычные способности Шепа не могли помочь Хранителю настолько, насколько надеялись старейшины, выбирая его.

В одном старейшины не ошиблись: в том, что Шеп не будет щадить и оберегать себя самого. Шеп жил, целиком окунувшись в чужую боль. Ничего другого для себя он уже и представить себе не мог. Он не смог привыкнуть к этому, но смирился сразу же. Так было нужно. Так было принято. Так было естественно для лешего вообще, а особенно для Хранителя.

Горе, нависающее над племенем, мешало Шепу спать ночами, мешало сосредотачиваться, не давало подумать о самом себе. Он пытался успеть сделать побольше, предотвратить несчастья, подстерегающие племя, и с ужасом видел, что ничего-то у него не получается.

Пока спасал Нерш. Он не только давал жизнь лесу и всему лешачьему племени, он пытался защитить своих детей. Но с некоторых пор Шеп, не переставший любить и почитать священную реку, был уже не уверен в том, что дух Нерша справится с самой страшной напастью — с человеческой силой. Это были страшные и несомненно предосудительные мысли, и Шеп никому о них не говорил, ведь его слово уважали, и выскажи он такие ужасные сомнения, сколько смятения внесли бы они в души сородичей, и без того страдающих без меры…