Отступник

Через секунду Тимур был уже на ногах и спокойно смотрел на остальных беспредельщиков. Те были в шоке. Наконец Мюллер обрел дар речи и, выкрикнув:

– Ты чо творишь, падла? – полез в карман.

Тимур схватил его за руку и дернул к себе.

Затем повернул ее каким-то хитрым образом и крутанулся вокруг своей оси. Опять раздался хруст, и Мюллер завопил благим матом. Его рука неестественным образом торчала теперь в сторону и вверх. Тимур схватил его одной рукой за грудь, другой за ширинку, приподнял вверх и с силой опустил спиной на край прилавка.

От этого у Мюллера сломался позвоночник, и он упал на пол, открыв рот и выпучив глаза. Он не мог двигаться. И никогда больше не смог, потому что Тимур поставил ногу ему на шею и сильно надавил. Шейные позвонки разошлись, и еще один подонок отправился к чертям.

К этому моменту Тимур уже вынул из-за пазухи «вальтер» и, направив его на стоявшего у стойки бандюка в понтовом кепаре, спросил:

– Дедушку помнишь?

– Какого дедушку? – изумленно спросил тот, совершенно не понимая, что происходит, и подвигаясь к двери в подсобку.

– Обыкновенного, – ответил Тимур, – старенького.

И выстрелил бандюку чуть пониже козырька.

Голова у того дернулась, и он, уже мертвый, упал за стойку, придавив ноги оцепеневшего от страха полупьяного Ботвинника.

Удалившиеся в глубину подвала и уже вошедшие в комнату, где на полу у батареи сидел измученный Садовский, братки собрались было начать прессовать его, как вдруг из торгового зала раздался крик, а затем, через несколько секунд – выстрел. Развернувшись, они бросились обратно, на ходу вынимая из карманов оружие. Два «макарова» и один нож – вот все, что у них было. Да еще неимоверный понт, буйно разросшийся на благодатной почве страха, который они внушали беззащитным и не способным сопротивляться насилию людям.

Первым из подсобки выскочил Толян и тут же получил в голову сразу из двух стволов. Выронив пистолет, он рухнул под ноги спешившему следом с ножом в руке Брателле. Брателла споткнулся и, упав мордой вниз, напоролся щекой на нож. Ему было больно, но недолго, потому что Знахарь дважды выстрелил ему в область левой лопатки.

Высунувшийся из коридора Мурзик увидел, что дело плохо, и тут же бросился обратно. Он рассчитывал выбраться через черный ход, дверь которого обычно была не заперта. Так бывало обычно, а сегодняшний день был совсем не обычным, так что ему не повезло. Подергав ее, Мурзик, матерясь, бросился обратно и, открыв заскрежетавшую железную дверь, спрятался в тесной и темной кладовой.

Тимур, держа в руках оружие, осторожно направился в глубину темных вонючих коридоров, а Знахарь остался в зале. Ботвинник дрожал за прилавком, а за столом, где сидели выпивающие алкаши, царило полное спокойствие.

Раздувшаяся, как утопленница, девушка равнодушно смотрела на происходящее, а ее кавалер был занят важным делом, от которого отвлекся на секунду лишь тогда, когда прозвучали выстрелы. Мельком взглянув на валившихся на пол бандитов, он вернулся к прерванному занятию и продолжил отмерять нужную пропорцию «Льдинки», которая, будучи соединенной с обыкновенной водопроводной водой, превращается в превосходный эликсир забвения.

Знахарь закрыл входную дверь и задвинул штырь, потом подошел к испуганному Ботвиннику и сказал ему:

– Налей соточку.

Ботвинник трясущейся рукой налил, и Знахарь сказал:

– А теперь выпей. Смотреть страшно, как тебя колбасит!

Ботвинник послушно выпил.

Знахарь сказал:

– Ну вот, теперь – другое дело. Будь здоров!

Ботвинник закивал, и Знахарь, облокотившись на стойку, спросил:

– У тебя память хорошая?

Ботвинник опять закивал, и Знахарь, огорченно покрутив головой, посетовал:

– Это плохо. А может быть, у тебя все-таки плохая память?

Ботвинник собрался было опять затрясти головой, но Знахарь сказал:

– Да ты не кивай, ты словами скажи!

– Плохая память, очень плохая, – просипел Ботвинник, задавливая не желавшую проходить куда надо ядовитую водку.

– Вот и хорошо. И когда тебя будут спрашивать о нас…

– Ничего не помню. Сразу дали по голове, и ничего не помню.

– Молодец, – похвалил его Знахарь и, повернувшись к алкашам, уважительно покачал головой: – Вот люди! Спокойны, как мамонты.

– Дай закурить, – хладнокровно просипел синяк.

Знахарь восхищенно покрутил головой и бросил на стол перед ним едва початую пачку «Мальборо».

– Кури на здоровье, – сказал он.

Алкаш достал из пачки сигарету и недовольно поинтересовался:

– А зажигалку?

В это время Мурзик, заскочив в темную кладовую, вытащил из кармана мобильник и нажал на кнопку. В темноте засветились кнопки, и, набрав номер, Мурзик, подпрыгивая от нетерпения, прижал трубку к уху. Услышав ответ, он заговорил громким шепотом:

– Слушай, Рыжий! Мы к Ботвиннику заехали, а тут пришли какие-то быки и всех положили. Я один остался. Сижу в кладовке.

Из-за двери послышалось:

– И тебя сейчас положим. Открой, Володенька…

Засова на двери не было, и Мурзик понял, что ему пришел конец.

Он бросил трубку и, выхватив из кармана «макаров», наставил его в темноте в сторону двери.