Отступник

Да если и так, мне все равно. Теперь у меня нет ни брата Хана, ни брата Рида. Один мертв, а другого, если я встречу, с радостью убью. Вот так вот в одночасье все изменилось в моей жизни.

Я приподнялся. Меня трясло и сил в ослабшем теле оставалось совсем мало. Рукой нащупал бляшку ремня, расстегнул. Он ослаб и зарылся на песок. На нем была закреплена фляжка, та, в которой был крепкий самогон, что так любезно разливал повар-толстяк Семен.

Зажав ее между коленями, я отвинтил крышку и сделал пару жадных глотков. Горло обожгло огненным самогоном. С усилием совершил глубокий вдох. Дыхание на миг остановилось. Сразу накатила пелена опьянения, словно волна у поселка рыбарей во время сезона дождя, когда рыба вьюн идет на нерест. Я сделал еще несколько глотков, но уже без лишних эксцессов. Потряс фляжку. Там еще была огненная вода, и я, не жалея, вылил остатки на кровавый обрубок. Боль вспыхнула еще сильнее.

Скрипя зубами, я с трудом перетянул руку над самой раной, почти у локтя. Поднялся на слабых ногах. Перед глазами все плыло, горячий воздух поигрывал над песком. В всем небе ни облачка. Лишь застывшая платформа, словно наблюдающая за происходящим на земле, среди остатков древней цивилизации.

Из-за покрытого песком и сухими кустарниками холма, показался самоход. Большая машина, покачиваясь из стороны в сторону, перевалила вершину и неспешно покатила в мою сторону. Тут же, как по команде, появились сопровождающие ее два мотоцикла с колясками и один легковой автомобиль. У него в задней части было приделано кресло, в котором восседал здоровяк в больших очках, водруженных на широкий лоб. Огромный детина был перетянут крепким ремнем к сиденью, его ноги упирались в основание кабины, а в руках он держал пулемет, не прикрепленный к автомобилю. Видно, силы в нем было не меряно, если он не пользовался турелью. Его лысая голова, сгоревшая на солнце, была покрыта красными волдырями.

Мотоциклы, обогнав самоход, рванули ко мне. Бежать куда-то посреди Пустоши, раненым, без оружия и боеприпасов, без пищи и воды, было бы хуже самоубийства. Поэтому я стоял и не двигался, понимая, что и пары шагов нормально не сделаю.

Тарахтя двигателем, мотоцикл остановился недалеко от меня. Из люльки выпрыгнул паренек в широких штанах и кожаной рубашке завязанной на животе узлом. Из-за пояса ремня торчал пистолет, а в голени истоптанных кирзовых сапог выглядывала рукоять большого ножа. Покрытое коркой грязи лицо, большие очки, натянутые на глаза, взъерошенные от грязи и потока ветра волосы. Он смачно сморкнулся и, прихрамывая на правую ногу, которую отяжелял нож, засеменил, направ-ляя в мою сторону четырехствольное ружье. Паренек явно хотел показать свою крутизну перед собратьями, которые, гогоча, восседали в седлах мотоцикла.

– И кто это тут у нас? Братва, поглядите! Это же монах, в реку меня с вьюнами! – Парень подошел, почти уперев стволы ружья мне в лицо. – Не дергайся, или я тебе твою святую голову в клочья разнесу.

– Сиротка, ты монаха не пугай, а то он от страху еще в штаны наложит.– Взорвались в диком хохоте его товарищи.

– Так это ж, он того, ну ранен сильно. Как бы он тут сам копыта не отбросил. – Нашелся Сиротка, шмыгая носом картошкой.

– Врежь ему как следует, Сиротка. Давай, а то Выдра выкинет тебя из нашей стаи. – Крикнул суховатый бандит в одних штанах и с перевязанными на голое тело лентами патронташа. Он восседал спереди, держась руками за рулевую вилку мотоцикла.

– А то, ты, Сиротка, и сезона в нашей стае не провел. Лично я, да вот и Голыш, ни разу не видели, как ты хоть кого-нибудь завалил. Вот сейчас вожак на самоходке подкатит, врежет тебе, а этого монаха на кол посадит. Ха-ха. – Отозвался широкоплечий Колита. Он, в отличие от товарища, был в кожаной безрукавке, с берданкой наперевес.

Голыш и Колита издевались над молодым парнишкой, стараясь вывести его из себя. Чтобы тот проявил свою агрессии на мне.

Парнишка трясся, четыре ствола выплясывали перед моим лицом. Даже через грязный слой на его лице виднелось, как он покраснел.

У меня же перед глазами все плыло. Сильно штормило, я с трудом стоял на трясущихся ногах. Меня не надо было бить. Стоило парню ткнуть в меня стволами, я бы упал, не совершая никаких попыток к сопротивлению.

– Колита, ты знаешь, что наш Сиротка и ползуна мелкого завалить не сможет, а тут монах великого Ордена! – Махнул рукой Голыш. Видно имя он свое получил, потому что использовал в своем гардеробе минимум одежды, щеголяя в одних рваных штанишках до колен.

– Да пошли вы! – Взорвался парень. Четыре ствола на миг исчезли, а по лицу заехал большой приклад обмотанный ветошью. Пучок иск вырвался перед глазами. Я, не удержав равновесия, упал на песок. Чувствуя, как теряю сознание, словно проваливаясь в вечную темноту. Возможно, так чувствуют себя эти пустоголовые симбионты, что были настигнуты некрозом. Мир вокруг потерялся, я словно повис в воздухе. Рядом со мной появился Рид, изуродованное лицо источало неукротимое желание мести. Он, занес над моей головой искривленный клинок сабли, желая отсечь мою голову. Щелчок. Тишина.