Отступники

Природа брала свое. В какой-то момент, я понял, что смотрю на Вельвет чуть иначе, чем вчера. Чуть более… Заинтересованно. Я чувствовал, что она тоже изменилась. И Гелберт. Что-то должно было закончиться. Какой-то тайный договор о половом ненападении. Несмотря на строжайший запрет на близкие отношения, мы маялись и тайно флиртовали.

В конце четвертого нереста нас разделили на юношей и девушек, и это было испытанием похуже мхов. Нам приходилось встречаться по ночам, в забытых переходах и коридорах. И встречи эти становились все мучительнее.

Гелберт был влюблен в Вельвет без ума, это было очевидно. Я тоже был не прочь предложить ей расширенную дружбу. Она же не предпринимала ничего серьезного, ее внимание расходилось поровну. Хотя я и чувствовал, что выигрываю. Почему? Ну, у меня было кое-что, что сводило ее с ума, чего так не доставало Гелберту. Моей способности устроить приключение даже из похода на паука, забредшего под койку.

А потом Гелберта забрали на практику, и мы остались с ней наедине. Старина Гелб понимал, что теперь ему точно не на что надеяться и поэтому дружеского печально-скупого расставания не получилось. Он ушел на рассвете, не сказав нам ни слова.

Некоторое время мы с ней старательно держались друг от друга подальше. Психологические пассы. Но это не могло продолжаться вечно.

В нашей вечно голодной среде прошел слух, что в Гротеск должны были привезти немыслимо дорогой деликатес из Империи Сай. Ящериц Гу. За этих ящериц, сырых, копченых, маринованных, жареных, любых, шли кровавые сражения между сайскими сегунами. На связку таких ящериц можно было купить себе дом, жену, садовника и хватило бы еще на уважение соседей.

Сколько должно было прибыть ящериц для стола Автора, никто точно не знал, но говорили, что не менее двух десятков. Это было то, что нужно. Я ставил перед собой задачу добыть один экземпляр ящерицы Гу, чтобы… В общем-то мне действительно хотелось ее порадовать. Вельвет. Все остальное тогда было для меня не существенно. Мне стыдно было даже думать о приятных последствиях, это было недостойно. Однако не будем ослеплять совесть, все эти мысли были, хоть и очень глубоко во мне. А точнее очень низко.

Это, помимо всего прочего, была еще и отличная проверка моих навыков. Итак, я раздобыл серый балахон, серые свободные штаны и босиком отправился на дело.

Пищевой склад охранялся активней обычного. Это было добрым знаком. Но все же для Авторитета Гу были просто очень вкусными ящерицами, поэтому особых проблем у меня не возникло. Там было около десятка сонных стражников, которые рефлекторно распространялись о том, как любят тэны осложнять им жизнь. Я мысленно сострадал им, шныряя в густых тенях каменных лабиринтов. Гораздо больше времени мне понадобилось, чтобы отыскать Гу на складе. Их положили в совершенно неприметный мешочек, и если бы не подозрительный избыток льда, я бы так и бродил среди ящиков, мешков и клокочущих клеток.

Затаив дыхание, я аккуратно открыл мешок, вытянул одну обезглавленную тушку и сунул ее за пазуху.

Я не торопясь, пошло смакуя триумф, возвращался назад, как вдруг понял, что потерял кое-что важное… Кусок из правого бока.

Дальнейшее я помнил смутно. Скажу лишь, что у человека слишком много нервных окончаний. От боли тошнило. Я сидел на полу, тупо свесив голову. Я точно помнил, что у ящерицы не было головы. Это нетрудно запомнить. Обрубленная шея, змей подери, что бы это еще могло значить? Однако сквозь агоническую поволоку, я видел перед собой ящерицу с конической тяжелой головой, которая зловеще щелкала окровавленной пастью, и смотрела на меня с торжествующей иронией. Еще бы. У меня не было не малейшего повода ее обвинить. Я бы поступил точно так же. Потом она словно бы растворилась в воздухе, а я побрел, как мне показалось, в свою комнату…

Иордан молча следил за тем, как Вельвет обрабатывала мою рану.

– Так, – сказал он, заметив, что я пришел в себя, – как дела Престон, мальчик мой?

– Ничего конкретного, господин Магутус, – гнусно прошипел я. – Спасибо, – сказал я Вельвет.

У нее было серьезное, накаленное страхом лицо. Мне стало ужасно стыдно.

Магутус, разумеется, все понял. Она нашла меня в коридоре, в двух метрах от дверей моей комнаты. Я был жутко отравлен. Укус сам по себе ничего не значил, но яд Гу чуть меня не высушил. Делать было нечего. Иордан предоставил свой письменный стол и немедленно дал мне противоядие.

Глава Акта после первого вопроса долго молчал, наблюдая за моими дерзкими попытками подняться. Но я все-таки встал и сделал то единственное, что могло спасти меня от быстрой расправы и окончательного бесчестия. Я вытянулся перед ним во фронт и сжал стучащие зубы.

Иордан молчал, но по общему тону этого молчания, я понял, что отыгрываю очки.

Он не собирался задавать вопросов.