Отступники (СИ)

Сару. Сару правил Авторитетом справедливо и твердо. Он не забыл Ивана и работников месяца. Он официально лишил Купера В. И остальных его сородичей этого звания и тем самым снял с них проклятье. Удивительно, но все они превратились в нормальных людей. Ивану предоставили все необходимые ресурсы и завязали с архивами оживленную переписку. И самому владыке и его слугам прибавилось работенки, но они не жаловались. Довольно было того, что люди полностью переоборудовали архивы и дали обещание покончить с пищевыми отходами в жилых помещениях.

Со временем Сару подыскал себе такого же мудрого и решительного приемника. Если заглянуть, как предлагал Реверанс на триста нерестов вперед, можно проследить, как подобная преемственность сменилась позже народной избираемостью, а еще позже и Авторитета не стало. Но это… Правильно, тоже совершенно другая история.

Кому-то может показаться странным, что сейчас будет упомянут некто Соломон Хан от’Камхан. Этот человек, появившись, в свое время, из ниоткуда и владеющий только пустыми карманами, пережил головокружительный взлет в одной из южных провинций. За короткое время он выбился в алмазные верха, стал влиятельнейшим и богатейшим человеком Юга. Успел промотать и нажить несколько состояний. Несколько раз погубил и восстановил свою репутацию. Нажил гарем красивейших наложниц и восемь сотен верблюдов. Обрел поистине континентальных масштабов деловые и теневые связи. Мог заставить исчезнуть любого человека в Авторитете, но… Исчез сам. Вдруг. Ни с того ни с сего не разбудил в обычное утро сотню преданных слуг капризными криками. Никто из его приближенных так и не узнал, что с ним произошло, хотя поиски велись многие нересты по всему миру.

Некоторое количество охранников после той ночи спятило. В их бессвязных речах можно было разобрать нелепицы о страшном старике, желтокожем карлике и демоне с нарисованными глазами.

Бредни, разумеется.

Ах, Соломон Хан от’Камхан, скорбь по твоей незаконченной истории не покинет наложниц и верблюдов. Ты был и останешься в памяти их красивым молодым мужчиной с прямыми, молочно-белыми волосами.

Эпилог

— Рем.

— Чего?

— Ты ни о чем не жалеешь?

— Иди к змею.

— Я серьёзно.

— Кира, ну скажи ему.

— Престон, иди к змею со своей философией. Время живота. Индюк остывает.

— Что, он уже перестал гореть?

— Ха!

— ..!

— Проглота ловите! Ловите его!

— И-и-и-э-э-х! Поздно.

— Ого как бежит. То-то ему радости, зверине тупорылой, gasa tue.

— Это невыносимо! Престон!

— Я не могу его выгнать. Он меня самого съест. Остался ведь еще пирог и салаты.

Кира сорвала передник и зашвырнула его вслед грабителю. Распуская встрепанную косу, она, топая, ушла на кухню. Я долил вина в бокал и сел напротив Рема, так, чтобы он не мог в случае чего отвлечься на картину, висящую над камином.

— Так вот, Рем, ты ни о чем не жалеешь?

Отступать ему теперь было некуда. Справа был книжный шкаф, позади стена, слева неспокойно дрыгаясь и вскрикивая развалился Олечуч. В подвале шел ремонт, и его почему-то невероятно раздражала свежая краска. Он ее панически боялся, и не мог из-за этого нормально таиться во тьме и излучать зло.

— Нет.

— И я нет.

— Правда? — недоверчиво переспросил Рем.

— Угу. Ты знаешь, я как-то все это себе неправильно представлял. Целых пять нерестов.

— Ты сам догадался? — с огромным интересом подался вперед сухолюд.

— Ну… Наверное и так можно сказать. Хотя там была Вельвет.

— Начинается.

— Ты дослушай. Там была Вельвет.

— Где?

— Это было видение. Почти на грани смерти. Наверное я встретился с ее душой. И она объяснила мне, что… Все в порядке. И ты знаешь, после этого я успокоился.

— Ну и хорошо. Наконец-то. И чем теперь займемся?

Я поболтал вино в бокале.

— Не знаю. Мне нужно попытаться съездить к родителям. Они меня погонят взашей, но я хотя бы дам знать, что жив и владею собственной книжной лавкой и… вообще. Дом. Можно сказать, семья. Кира недавно призналась мне, что…

— О, Первый, — вздохнул сухолюд. — О, Первый.

— Да нет же! Она призналась мне, что мы умрем с ней в один день.

— Слава Первому, я уж подумал, ты презентуешь мне Престона Младшего, — с искренним облегчением произнес Рем. — А что это за фокус с одним днем? Она разве не должна…

— Должна. Они живут эпохами. Но она что-то сделала с нами обоими и теперь наши жизненные токи связаны. Она умрет вслед за мной.

— Ну и дела…

— Да. Она сделала это без моего ведома. Просто поставила меня перед фактом.

— Так. Престон, но ты же не собираешься из-за этого теперь разоряться?

— Нет. Я понимаю, почему она это сделала и уважаю ее выбор. Так сейчас принято говорить. После этого закона о правах женщин. Кроме того, я ее без ума люблю. И дело не в ее способностях, просто она… чудо. Пусть делает, что захочет.

Рем долго молчал, попыхивая трубкой. Потом потянулся, шлепнул по ноге Олечуча, и весело отправил все заботы куда попало.

— Я кому-то рот с золой вымою! — сердито крикнула Кира с кухни.