Отсутствующая структура. Введение в семиологию

II. 2. Незаполненность сообщения не связана с каким-то особым качеством. Его так называемое «отсутствие», – ясно, однако, что речь идет о метафоре, – обязано вторжению наслаивающихся друг на друга конвенций. Сообщение прозрачно вовсе не из-за своего «отсутствия»: сразу и вдруг оно мне не раскрывается, оно непрозрачно, потому что отторгает коды, которые ему оказываются чуждыми. Наиболее адекватные действия состоят в том, чтобы сделать ряд шагов ради восстановления исходного кода и проверить, насколько верны выдвинутые гипотезы. Конечно, пригодность кодов подчинена логике означающих, но мы уже видели, что и сама по себе логика означающих, коль скоро мы выделяем эти означающие, а не другие, есть продукт уже состоявшейся декодификации. Некий ритм, геометрическая или арифметическая упорядоченность, которые заведуют определенными формами и не дают мне приписать им значения, противоречащие складывающимся закономерностям, уже представляют собой какую-то гипотетическую структуру. Имея последовательность 2, 4, 6, 8, логично предположить появление ю, но только при том условии, что, исходя из собственного опыта, я считаю, что передо мной совершенно определенный вид прогрессии (каждое следующее число больше предыдущего на два). Если даны числа 3,7, ю, то одна логика ряда устанавливается, когда я подчиняю его коду-правилу: «каждое следующее число получается путем прибавления предыдущего», таким образом, следующим числом должно быть 17. Но если код относится к ряду чисел, наделенных сакральным значением (Троица, смертные грехи, заповеди), то логика будет другой, и числовой ряд должен быть, и последнее число, возможно, будет семьдесят семь[389].

Подчеркивая значение «логики означающих», мы на самом деле воздаем должное последовательности использованных кодов. На краю этой бездны смыслопорождения ощущается не пустота, но неисчерпаемое богатство социально-исторических кодов, которые борются с сообщением, обеспечивая ему жизнь во времени. И длительность этой жизни зависит от того, насколько оно намеренно «открыто», и от того, насколько оно оказывается кстати. Во всяком случае, коммуникативная цепочка предполагает историческое измерение, разворачиваясь историей, она историей же и обосновывается.

И если можно представить себе эту яростную схватку между структурой и историей, то не только потому, что структура, о которой идет речь, не является орудием синхронного исследования исторических в своей сути явлений, но потому, что с самого начала структура понимается как отрицание истории в той мере, в какой она претендует на обоснование Тождественного.

II. 3. Ложное впечатление «объективности» означающих распространяется также и на то ответвление семиологии, которое, казалось бы, застраховано от него, а именно на семантику как науку о значениях. Когда структурная семантика старается привести в систему единицы значения, возникает сильный соблазн считать – коль скоро перед нами система, – что мы имеем дело с однозначно определяемой объективной реальностью.

Посмотрим, например, какие упреки адресует Клод Бремон авторам попыток структурного и семантического анализа текстов Корана при помощи перфокарт[390].