Отсвет мрака

— Что же, мы любуемся Инкубатором, в то время как инкубы любуются нами?!

— Так и есть. По какой-то причине они терпят наши нечастые визиты. Если, конечно, мы не проявляем намерений сызнова экспериментировать с огнеметами. Иначе инкубы стали бы обороняться.

— Дурнина какая-то, — я трясу головой, и это немедля отзывается колючей иглой в затылке. — Фантастика… Не могу поверить, что такое вообще возможно.

— А в домовых вы верите? — скалится Люцифер. — А в банши, улюлюкающих по ночам в неосвещенных подъездах? А в мохнатых спригганов, что задирают юбки запоздалым дамочкам?.. Никакая это не фантастика. Это реальность, до которой мы удостоились сомнительного удовольствия дожить.

— Ну хорошо. Ладно. Инкубатор. Яйца эти внавал… Что здесь творится-то такого, что вы ищете нашей помощи?

— Нет, трижды прав Азраил: брать нужно было комиссара. Не латыша, конечно, а вашего, прямо из “Башни смерти”. Только не тупого, как колун, трассера… Поймите вы наконец: мы не ищем вашей помощи! Мы предлагаем вам свою! В крайнем случае мыто можем сорваться отсюда и откатить в другие местности, подальше от этого гадюшника под Гигаполисом. Мы можем даже купить архипелаг в теплых морях и жить там! Но вас сорок два миллиона, и вы останетесь. Останетесь один на один с этой заразой! А когда она сожрет вас и захватит ваши дома, то начнет расползаться по всему миру. И доберется до нашего архипелага. Поэтому мы решили начать чуть раньше, чем это произойдет.

Люцифер смолкает, успокаиваясь.

— А происходит здесь вот что, — говорит он ровным голосом. — Из каждого такого яйца по истечении достаточно солидного срока вылупляется цыпленочек. О двух ногах и двух руках. И сам, наощупь, вслепую, по паутине добирается до ближайшего паза, где пропадает на какое-то время. И полку инкубов прибывает. Пока их не очень много — по нашим оценкам. Полагаю, это связано с малой выживаемостью. И они хотят лишь взорвать Кактус-Кампус. Но скоро их будет мил­лион. И они могут захотеть очистить этот мир от нас.

— Но зачем, зачем?!

— Я не знаю, — сердито отвечает Люцифер. — Никто не знает. Вам хорошо, если нам плохо. Нам хорошо, если прижмет вас. А им хорошо, если прихватит и нас, и вас. Например, если жахнет Кактус-Кампус… Когда мы лишь наблюдали за происходящим, порой приключались странные вещи. Иной наш наблюдатель вдруг узнавал в новорожденном инкубе старого своего приятеля. Либо пропавшего безвестно, либо давно скинувшего тапочки… умершего. Это было… неприятно.

— Я помню. Азраил намекал на что-то похожее.

— Намекал! — передергивает плечом Люцифер. — Он своего брата здесь повстречал, спустя двадцать лет после его похорон! Эта земля беременна нашими мертвецами и способна рожать только мертве­цов. И рожает — нам на погибель… Ну, будет, пойдем в машину.

Бросаю последний взгляд на Инкубатор.

— Никто мне не поверит, — говорю уныло. — Я и сам бы не поверил.

— Я презентую вам видеодиск, — обещает Люци­фер. — Оч-чень любопытного содержания. Экспертиза- если ваши эксперты хоть на что-то годны — покажет подлинность записи.

Как и в прошлый раз, он идет впереди, светя под ноги фонариком.

Поэтому первый выстрел приходится по фонарю. А уж все остальные, целая очередь из тяжелого машин-гана — Люциферу в живот.

2. СЕРАФИМ ЕРГОЛИН

На посадочной площадке у парадного подъезда “Башни смерти” меня уже дожидаются два элкара с трассерами. Должно быть, это самые здоровенные и злые трассеры округа. Юный громила Авилов рядом с ними выглядел бы школьником. Я даже и не подозревал, что в Департаменте могут работать парни с такими рожами и такими кулаками…

Сажусь на переднее сиденье.

— В “Инниксу”.

Летим молча.

Примерно тем же маршрутом, которым несколько дней тому назад летели Гафиев с Авиловым, надеясь спокойно перекусить в свободную минутку и совершенно не предполагая, каким содомом обернется это их невинное намерение. Точно так же их машину обступали башни Гигаполиса, сверху давило свинцовое небо Гигаполиса, и сам Гигаполис пытался подчинить их волю своим недобрым чарам.

Сердце колотится о ребра, будто желает взломать их изнутри…

Элкары рушатся на замусоренный пятачок перед забегаловкой.

— Двое к заднему выходу, остальные с оружием наизготовку- в оцепление. В течение пяти минут выпускать всех.

Мысленно повторяя: “Сволочи… сволочи…”, чтобы к предстоящему бенефису создать необходимое душевное состояние — и, честное слово, для этого не требуется больших усилий! — стремительно вхожу, а точнее — врываюсь в зал.

— Внимание! — ору противным, хамским голо­сом. — Криминальная служба! Беем пять минут на то, чтобы расплатиться и уйти! Затем возможны неприятности.

Ко мне спешит кто-то из официантов, чтобы вступить в переговоры. Мол, только что удалось восстановить нормальную атмосферу после недавнего инцидента, а тут на тебе… так и вовсе клиентуру можно растерять.

— Что непонятно?! — рявкаю я на молодца в белой сорочке с галстуком “кис-кис” и тщательнейше отглаженных черных брюках.

Он шарахается от меня, как от спидюка.

С тихим ропотом немногие посетители “Инниксы” начинают расползаться.