Отсвет мрака

Оборачиваюсь и дважды стреляю на голос. Рывком вскакиваю в кабину, тянусь, чтобы задвинуть дверь. И тут же получаю пулю в предплечье. Рука заламывается до хруста и сразу немеет. “Говорят, Гафиева они убили отравленным зарядом. Если так — мне конец”. Дверь закрыть все же удается. Пули, словно градины, долбят по бортам, по крыше, высекают искры из узких смотровых полос. Я перемещаюсь на самый краешек напитавшегося кровью водительского кресла и отыскиваю пульт “кошачьей памяти”. Тычу пальцем в сенсор загрузки.

— Enter password, please[21], — поет нежный девичий голосок.

Болезненно скривившись, набираю на клавиатуре слово “walhalla”.

— Password denied, — щебечет “кошачья память”. — First attempt accounted. Reenter, please[22].

— Холера, — бормочу я.

И наобум выстукиваю: “walgalla”.

— Second attempt accounted. Remember, you’ve got the last chance. Reenter, please[23].

— Вежливая, гадюка…

Стрельба прекратилась. В призрачном свете фар неуклюже, будто сомнамбулы, расхаживают инкубы. В просторных мешковатых одеждах, все как один — в надвинутых на лица шляпах. Бессмысленно, почти растерянно слоняются вокруг элкара. Заглядывают внутрь, складывая ладони подзорными трубами.

— Трассер… выйди…

Лихорадочно прокручиваю в уме все возможные варианты написания проклятого пароля — насколько мне достает фантазии в рамках небогатых языковых познаний. Ничего нового на ум нейдет. “Чье же это слово? Немецкое? Скандинавское? Небось, с какой-то закорючкой под буквой в самом неожиданном месте. Или, что еще подлее, над буквой. Затейники у них тут, в Пекле. Полиглоты сраные…”

Еще раз набираю первый вариант. Но разноображу его тем, что ввожу слово с заглавной буквы.

— Password accepted, — объявляет чертовка. — Relax and have a pleasure[24]…

И салон наполняется нежными звуками “Прощания с Родиной” Огиньского.

Серые фигуры, обступившие машину, шарахаются врассыпную.

Элкар уносится прочь.

Какое-то время я еще пытаюсь удержать ускользающее сознание. Таращу глаза на мелькающие закоулки потайных дорог. Запоминаю надписи на указателях, которые тотчас же и забываю. Безуспешно отслеживаю по наручным часам длительность пути и подъема по спиральному ходу. В общем, стараюсь до конца исполнять профессиональный долг.

Сначала мне мерещится, что сзади необъяснимым образом очутился Люцифер. Я даже перекидываюсь с ним парой слов по поводу пережитого и жалуюсь на сложность доступа к “кошачьей памяти”, а собеседник не слишком охотно обещает к следующему разу заменить весь ее словарь на русский. Исключительно ради тупых трассеров… Затем без особого перехода Люцифера сменяет Улька Маргерс. “Подонки, — бранится Улька, по обычаю своему расставляя ударения на каждом слоге. — Канальи. Вообрази, Гоша, ночью в ваших отелях нельзя найти даже початой баночки пива. Вообще ничего не найти, кроме шлюх, да и то весьма подозрительных в аспекте СПИДа… Но я не об этом хотел тебе рассказать, Гоша”. — “О чем, Уля?” — “Мне не понравился ваш город. Ты здесь живешь, и это хорошо. Но это единственное, что хорошо, остальное плохо. В таком городе нельзя жить. Не город приспосабливается к человеку, а человек подстраивается под город. Разве можно в таком городе ходить улыбаясь? Разве можно на его улицах назначать свидания? В нем можно только спешить по делам, толкаясь и грубя окружающим…” — “Неправда, Улька! Мы живем, мы улыбаемся и гуляем с девушками. Из нас никакими силами, никакими экспериментами не вытравить человека. Я сам не знаю, как такое возможно. То, что с нами делают, трудно даже выдумать. Хотя кто-то все же выдумывает… Нас впихивают в консервные банки домов. Травят и душат всякой дрянью. Насылают на нас мутантов и этих… инкубов. А мы все живем и даже улыбаемся…”

…Уже над утренним Гигаполисом меня покидают и враги, и друзья.

4. ИВАН ЗОННЕНБРАНД, ПО ПРОЗВИЩУ ЗОМБИ

Мы возвращаемся в Гигаполис.

Справедливости ради нужно заметить, что мы его и не покидали. Свалка, наше временное убежище, расположена в одном из периферийных округов, каком — я и сам не скажу, но все же в черте города. Вообще это не такое простое дело — покинуть Гига­полис. Можно часами лететь в любую сторону света, и все равно потребуется терпение, чтобы вырваться из его привязчивых щупалец.

Так или иначе, мы держим путь в округ Старый Город, где в одном из административных корпусов упрятан секретный объект Кактус-Кампус.

Индира сидит рядышком, смиренно сложив руки на коленях, собранная, прямая. Так и хочется поверить, что она отказалась от сопротивления и отныне и навек сделалась моей преданной ассистенткой. Если кому и удастся увидеть нас из пролетающего мимо элкара, он так и подумает: зрелых лет джентльмен с юной супругой.

Хочется расслабиться, откинуть руку на спинку соседнего кресла, выпустить из сведенных судорогой пальцев, кажется, приросший уже к ним “уонг”.

Но она только того и ждет…

— Красиво, правда? — спрашивает вдруг Индира.

Я бросаю взгляд в ее сторону.