Оттаявшие сердца

Она встала поздно. Гости уже уехали и Пол вместе с ними. Обслуживающий персонал убрал все еще вчера вечером, так что единственным напоминанием о вечеринке служил потемневший, вытоптанный газон.

В первый раз Ясинта спросила себя: сколько же у Пола денег? Такой тихий и ненавязчивый сервис обходится очень дорого. Однако Пол мог себе позволить все это, и, похоже, цена его совсем не беспокоила.

Конечно, он рожден для такой жизни. Она же выросла в нищете. У них нет ничего общего, и прошедший вечер показал это яснее ясного.

Съев тост и яблоко на завтрак, Ясинта пошла на прогулку. Потом устроилась в шезлонге перед своей комнатой и раскрыла книгу, которую подарил ей Пол.

Вскоре книга увлекла ее по-настоящему. Она прочла пару страниц, затем перечитала их еще раз. В голове одна за другой начали зарождаться идеи. Ясинта бросилась к компьютеру.

Много позже она откинулась в кресле с единственной мыслью: да! Я сделала это!

Ясинта встала и потянулась, зевая.

Что-то заставило ее посмотреть на часы. Половина третьего. Похоже, Фран в первый раз забыла о ней.

На кухне Ясинта приготовила себе бутерброды, вышла на лужайку, присела на ступени веранды и все же заставила себя поесть, хотя совершенно не было аппетита.

Еда не помогла ей скрыться от отчаяния, снова настигшего Ясинту, стоило ей оторваться от работы. Ясинте хотелось выть и плакать, бить себя в грудь и топать ногами от осознания несправедливости этого мира. От злости на собственную глупость и слабость. Надо же было влюбиться в человека, который не предназначен для нее!

Но стоило девушке вообразить себя разбушевавшейся, как на ее губах появилась улыбка.

- Кажется, я где-то читал, что очень приятно смотреть на женщину, которая улыбается своим мыслям. - Пол вышел из-за угла веранды, словно выплыл из пышного облака цветов, обвивавших стены. Сердце Ясинты екнуло.

- Похоже, у кого-то из писателей викторианской эпохи, - предположила она.

- Слишком сентиментально? - Солнце золотило его волосы, голубые глаза казались бездонными, как небо над головой. На лице, как всегда, застыло чуть надменное выражение.

Она снова улыбнулась.

- Викторианские писатели вообще часто грешили сентиментальностью.

- Согласен. - Он окинул девушку странным оценивающим взглядом, как будто искал в ней какие-то другие, скрытые черты, и произнес:

- Да, я понял, что имел в виду Лоуренс вчера вечером. Именно такие лица любили рисовать прерафаэлиты в викторианскую эпоху.

Его глаза на секунду задержались на ее губах. Пульс Ясинты набирал скорость.

- Я польщена, - ответила она вежливо. - Ты только что вернулся?

- Пять минут назад. Я отвез их в аэропорт и посадил в самолет. А ты чем занималась?

- Писала, - ответила она смущенно и добавила:

-Должна еще раз поблагодарить тебя за книгу. Я прочитала пару глав и поняла, в чем ошибалась.

- Хорошо, - проговорил Пол и протянул руку, чтобы сорвать розу со шпалеры. - Она того же цвета, что и твои волосы, - сказал он, заправляя стебелек цветка ей за ухо. Ясинте показалось, что она чувствует прикосновение Пола даже кончиками волос.

Он отступил на шаг назад и осмотрел ее.

- Да. Цвет в точности такой же. Значит, ты говоришь, рукопись успешно продвигается?

- Думаю, что так, - сказала она осторожно и тут же отругала себя за скрытность. - Я старалась следовать сюжету, придуманному мамой. И мне это удавалось, хотя и не без труда. Но когда я перечитала написанное, то пришла в ужас. В этой книге сказано, что, если герои отказываются исполнять волю писателя, он должен дать им шанс действовать самим и подождать результата.

Пол кивнул, глядя внимательно и с пониманием.

- И что же получилось?

- Ну, - сказала она виновато, - получилось нечто совсем другое.

- И это тебя беспокоит?

Ясинта старательно разглядывала свои руки.

- Да, - ответила она почти шепотом. - У меня такое чувство, что я отдаляюсь от матери, от памяти о ней. Бросаю ее, если честно. Книга должна была стать своеобразным напоминанием о маме...

- Понятно, - задумчиво протянул Пол. - Но, знаешь, ты никогда не напишешь ничего стоящего, если не будешь делать это сама. Для себя.

Еще раз удивившись его проницательности, Ясинта кивнула. Хотя он построил свою карьеру на понимании других людей.

- Я и не знала, что у меня такая тяга к писательству, - призналась она.

- И как же ты пришла к этому? - спросил он.

- Сначала я старалась писать каждое предложение как можно лучше. Доводить его до совершенства. Но это оказалось невозможно. Тогда я постаралась записывать все так быстро, как только смогу, а потом возвращаться и переделывать историю частями. Иногда вставлять целые абзацы, иногда выкидывать.

- А потом?

Она уставилась на него:

- Что ты имеешь в виду?

В его глазах плескалось чистое лазурное озеро:

- Что ты будешь делать с книгой? Куда ее пошлешь?

- Яне...

- Только не говори мне, что ты решила потратить три месяца работы только на то, чтобы забыть ее в нижнем ящике стола!

- Я не знаю, хорошо ли получится, - неуверенно пролепетала Ясинта.