Оттенки моего безумия

– Какого хрена ты творишь, мужик? – задаю я вопрос, ударив его в ребра, а затем в спину.

Этот прием должен был снести незнакомца с ног, но он по-прежнему крепко стоит на ногах, размахивая ручищами.

В какой-то момент парень все-таки задевает рукой мое лицо и немного сдирает кожу около брови. Рана начинает пощипывать, но не позволяю себе отвлекаться на боль. Я продолжаю атаковать и бью обидчика по изгибу колена, но и после этого он не падает. Да что с ним не так? Как его вырубить? Пусть знает, что я не тот, кого можно напугать и на кого можно напасть исподтишка. К сожалению, на улице нет ни души. Все тусуются в клубе, покуривая кальян, глотая алкоголь и лапая легкодоступных девушек… или парней. Такое тоже возможно.

Мне с трудом удается блокировать удары. Более пяти раз я просто промахиваюсь. Больше всего я берегу нос, потому что у меня нет никакого желания ходить изуродованным. Я много раз ввязывался в драки, и, если бы каждый нападающий попадал по этой части моего лица, я не знаю, во что бы она уже превратилась.

Я не успеваю поставить блок, поэтому получаю кулаком по губам, с уголка которых начинает течь теплая солоноватая кровь. Дотрагиваюсь до раненого места пальцем и, увидев красный отпечаток, кидаюсь на длинноволосого придурка. Я бью его так сильно и яростно, что из меня вылетают рыки. Вид собственной крови сносит мне башню. Заметить на себе кровь после драки значит понять, что ты слаб и не способен защитить себя, не говоря уже о других.

Парень вскрикивает и начинает выпускать со свистом воздух, когда я давлю большими пальцами ему на кадык.

Вдруг передо мной возникает то лицо, которое я пытался забыть несколько лет. Это видение заставляет меня вздрогнуть от ужаса и отскочить от парня, как от огня. Я отступаю и сношу ногой мусорный бак, встретившийся мне на пути. Мои руки, а за ними и все тело начинают трястись. Зубы стучат, меня пробирает холод, и по спине скатывается ледяной пот. Я поворачиваюсь и мчусь так быстро, что спустя квартал бок вопит от боли. Я убегаю от воспоминаний, которые накрыли меня, когда я начал душить парня, сам того не осознавая. Я бегу от собственной трусости, пытаясь мысленно доказать себе, что бег – это спасение. Страх, с которым я встретился лицом к лицу несколько минут назад, сильнее меня, и я не могу его перебороть, как бы ни старался.

Я торможу, только когда оказываюсь у места, где тусуются бомжи и наркоманы. Схватившись за волосы, оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти хоть что-то способное изгнать из меня страх. Желание растерзать себя накрывает с головой, и, когда я замечаю острый железный прут у мусорного бака, то, спотыкаясь, несусь к нему. Лицо, которое мне привиделось, не хочет исчезать, пугая меня с каждым разом сильнее. Если бы передо мной было зеркало, я бы наверняка увидел в нем бледное мокрое лицо с синяками под глазами. Лицо парня, который постарел на несколько лет.

Схватив железку, дрожащей рукой задираю футболку, поверх которой накинута промокшая толстовка, и одним резким горизонтальным движением провожу ею по животу. Тело напрягается, я ощупываю рану. Под светом фонаря я вижу отблеск крови на ладонях. Я громко кричу, пугая блохастых котов, рыскающих в баке.

– Нет! Нет! Нет! – срывающимся голосом шепчу я. А образ того злосчастного лица все не выходит из головы. – Уйди, – тихо говорю я, обхватив кровавыми руками голову, а потом кричу: – Уйди, мать твою! Проваливай из моей башки!

Из глаз текут слезы, которые смешиваются с кровью, когда я пытаюсь стереть их.

– Эй, с тобой все в порядке? – спрашивает, выглянув из-за угла, бездомный.

Я срываюсь на него:

– Пошел на хрен отсюда! – И он исчезает за бетонной стеной.

Надо взять себя в руки. Это второй раз, когда у меня случаются галлюцинации, и я интуитивно режу себя, а потом страдаю. Они появляются после того, как я вижу собственную кровь. Я резал себя два раза после случившегося пять лет назад. Я не знаю, как с этим бороться.

Тяжело дыша, я снимаю ветровку и вытираю кровь с живота, после чего прикладываю одежду к ране и держу ее, пока бреду вдоль пустой улицы. Начинается мелкий дождь, который превращается в оглушающий ливень, жестоко избивающий мое тело. Из глаз по-прежнему текут слезы, и я не в силах с ними бороться. Волосы прилипли ко лбу, все нанесенные мне сегодня раны жжет так, что зубы сжимаются сами по себе. Мое тело напряжено, голова гудит.

Ноги ослабевают, и я чуть не падаю. Подойдя к ближайшей стене, я опираюсь на нее рукой и кричу, чувствуя, как на шее выступают вены, а потом просто сползаю, сажусь в лужу и начинаю рыдать. Мимо проезжают машины, но меня не видно за такой толстой дождевой стеной. Людей на улице нет. Кто-то прячется в каком-нибудь магазине, кто-то успел добраться до дома и греется у камина. А кто-то, как я, оплакивает потерю, трагедию, случившуюся несколько лет назад.