Оттенки полуночи (ЛП)

Она приподняла веки и пристально посмотрела на него. Он ожидал увидеть отвращение в ее взгляде, потому что он никогда не выглядел более диким, более бесчеловечным, чем сейчас. Его глифы пульсировали разными красками, цветами желания и страсти вместе с цветами затяжного голода и мучений, которые он чувствовал после произошедшего между ним и Алекс сегодня вечером. И из-за того, что он сам образовал кровную связь и не может ее порвать, даже если она будет его презирать.

Он наблюдал за тем, как она его изучала, боясь заговорить. Опасаясь, что она прямо сейчас его возненавидит и в отвращении отвернется от того, чем он стал. – Это – я, Алекс, - тихо сказала я. – Это – весь я.

Ее светло-карие глаза решительно впились в него. Она погладила меняющиеся глифы на его груди, изучая их цвет, изменившийся от ее прикосновения. Она протянула руку дальше, поглаживая ладонью его бедро, а затем вернувшись обратно к его эрегированному члену. Он испустил безмолвное рычание от удовольствия, когда ее пальцы любовно погладили его.

Через ее ценную кровь, часть которой находилась в его крови, питая все клетки, он ощутил всю глубину ее желания. Там не было ни страха, ни неуверенности. Была только мягкая, но лихорадочная потребность, когда она обхватила его затылок и направила его лицо к своим губам.

- Займись со мной любовью снова, - прошептала она ему в губы.

Это была команда, которой Кейд был более чем готов подчиниться. Он осторожно перевернул ее, когда она раздвинула ноги, чтобы принять его еще раз. Он медленно и нежно вошел в нее и мягко обнял. Их поцелуй был долгим страстным, лихорадочным, и когда она провела своим языком по его клыкам, его член взорвался глубоко внутри нее. Кейд зарычал от экстаза и прижал ее к себе.

Боже помоги, теперь он понимал, что другие связанные узами воины говорили об удовольствии – огромном восторге – от кровной связи. Кейд понимал, что может провести вечность с Алекс - с женщиной, которая разбудила в нем чувства, которые он так усердно старался спрятать глубоко внутри себя. Он жаждал ее, с яростью, которая его ошеломила.

В тот момент, с Алекс, обернутой вокруг него – такой теплой, такой довольной и открытой, – он хотел держать свои чувства под замком… даже если дикое бурление в его крови шептало, что так не может продолжаться вечно.

Огонь, который так медленно угасал в камине несколько часов назад, давно потух. Дженна Такер-Дэрроу лежала, крепко свернувшись на своей стороне в главной комнате хижины, когда проснулась от глубоко, лишенного сновидений, и неестественного сна. Ее конечности были вялыми, отказываясь работать, а шея была слишком слабой и чувствительной, чтобы поднять голову.

Приложив некоторые усилия, она смогла приоткрыть веки и вглядеться в темноту своей хижины. Страх ледяными когтями пополз по ее позвоночнику.

Злоумышленник все еще был там.

Он сидел на полу в другом углу комнаты, склонив свою голову вниз.

Он был огромным и нес смертельную опасность даже в состоянии покоя.

Он не был человеком.

Она по-прежнему боролась с этой мыслью, задаваясь вопросом, можно ли было винить одно солодовый виски в том, что она видела – она топила себя в нем и опиралась на него, как на костыль, каждый год примерно в это же время, чтобы пройти через ужасную годовщину смерти Митча и Либби.

Но огромный злоумышленник, который ворвался к ней в дом и теперь держал в плену, не был какой-то разновидностью алкогольной галлюцинации. Он был из плоти и крови, хотя она никогда не видела такого. Он был раздет, несмотря на минусовую температуру за окном, и его кожа с головы до ног была лишена волос и покрыта густыми завитками красных и черных узоров, которые были слишком обширны, чтобы быть работой тату-мастера. И независимо от того, чем он являлся, он был сильнее, чем любой другой человек, с которым она сталкивалась за все время, проведенное на работе в охране правопорядка, даже при том, что он не был вооружен и залечивал тяжелые повреждения.

Дженна видела на своем веку достаточно ранений, чтобы понять, что небольшой кусок плоти и мышц был выдран с его бедра и еще один, поменьше, с его живота - должно быть, результат выстрела из дробовика. Другие его травмы, волдыри и ушибы, которые покрывали большую часть его кожи, были менее заметны, особенно в темное время суток. Они выглядели, как радиационные ожоги, или прямо-таки слишком сильный загар – такой вы могли бы получить, если бы взяли огромное, в полный человеческий рост, увеличительное стекло и поместили бы его под ультрафиолетовые лучи.

Дженна не могла даже начать гадать, откуда он родом или что он хотел с ней сделать. Она подумала, что он хочет убить ее, когда он ворвался в ее дом. Честно говоря, ей было бы все равно, если бы он так и поступил. Она находилась на полпути к этому и по собственной инициативе. Она устала от жизни без людей, о которых она больше всего заботилась. Она была сыта по горло чувством чертовской бесполезности и одиночества.

Но нарушитель – существо, каким он и был – не ворвался с намерением убить ее. По крайней мере, не сразу, это она могла сказать точно.