Оттенки русского. Очерки отечественного кино

Или взять команду «Защитников». Человек-медведь, чей пулемет подключается к центральной нервной системе; человек-земля, чей хлыст состоит из камней; женщина-вода, которая становится невидимой, а при помощи суперкостюма делает невидимым и всё, к чему прикасается; человек-ветер виртуозно обращается с холодным оружием. С какими целями в экспериментальных лабораториях их обучили именно этим умениям? Почему так и не применили? Вероятно, Андреасян и его сценарист Андрей Гаврилов искренне верят, что американские комиксы строятся подобным образом: человеку добавляют волшебных способностей, а потом пускают сражаться с врагами. И побеждать их, само собой. Сложные, замешанные на мифологии и психологии предыстории героев «Мстителей» или «Лиги Справедливости» Андреасян попросту игнорирует, о них не знает или не желает знать. Кино — это чудо. Хватит копаться в чуде.

Та же история даже с Карл(о)соном. То есть и у Линдгрен его природа загадочна, но есть хотя бы объяснение его способности летать: пропеллер на спине. Даже у ангелов, на которых так похожи защищающие детей небесные метрики, были крылья. Как и почему летает сыгранный Михаилом Галустяном безымянный герой — неведомо. Чудо, опять чудо. К слову, вера в чудеса, которой Андреасян требует от своего зрителя, — важная часть национального характера. Можно предположить, что она — одна из причин, по которым публика прощает сценариям андреасяновских картин все сценарные огрехи.

Главный фактор, призванный давать ощущение чуда, — музыка. В этой области Андреасян ведет себя как еще более уверенный экспроприатор. Больнее всего слух режут мелодии Андрея Петрова в ремейке «Служебного романа», которые единолично призваны отвечать за «аутентичность» фильма, за его верность оригиналу, а также за атмосферу. Контраст уютных, знакомых с детства музыкальных тем с интерьерами турецких гостиниц и московских офисов требует немедленно закрыть глаза — или зажать уши, только бы устранить ощущение тотальной неуместности. В подборе песен Андреасян действует с размашистостью подростка, составляющего сет-лист школьной дискотеки: «Oh, Pretty Woman» Роя Орбисона и «I Want to Break Free» Queen в «Беременном», «After Dark» Tito & Tarantula и «You’re Beautiful» Джеймса Бланта в «Служебном романе», весь репертуар Джо Дассена в «Мамах» и трогательное «Куда уходит детство» в «Том еще Карлосоне» (тут будто вмешалась учительница начальных классов). Гротескный шлейф ассоциаций вокруг каждого из хитов, давно стертых от частого употребления, не смущает режиссера, а кажется ему достоинством.

Принцип Хоттабыча особенно эффектно работает в блеклом «Ограблении по-американски», которое даже возмутительным назвать не повернется язык: типовой фильм, каких тысячи. В каждой американской рецензии (картина все-таки участвовала в фестивале в Торонто, профессиональная пресса ее посмотрела) звучит одно недоумение. Зачем русский режиссер взялся за такую картину? Что он вообще хотел сказать набором привычных клише? Два брата, один праведный, другой грешный; ограбление, ведущее обоих на скользкую дорожку; подготовка атаки в начале и кульминационная погоня-битва в конце… Кажется, никто из рецензентов не смог понять сути. Для Андреасяна этот фильм не был попыткой сказать что-либо вообще. «Ограбление по-американски» стало концептуальным жестом. Способом доказать, что любой может снять типовой голливудский фильм, делов-то. И продемонстрировать, что никакого творчества в американской киноиндустрии нет, сплошная механика. Берешь звезду или нескольких (к Эдриену Броуди добавился Хайден Кристенсен, исполнитель роли молодого Дарта Вейдера и фаворит «Золотой малины»), микшируешь штампы и готовые сюжетные структуры, и фильм готов. Вот и всё «зачем».

Кстати, об актерах. Судя по всему, в начале карьеры Андреасян имел лишь отдаленное представление об их назначении в кино. Поэтому в «ЛОпуХАХ» в главных ролях кавээнщики Сергей Писаренко, Евгений Никишин и Эндрю Нджогу; отмеченная всеми скверная актерская игра — непонимание режиссером различий между студенческим стендап-скетчем и кинематографом. Андреасян с самого начала знает о спасительности звезд, но не делает различий между звездами-артистами и поп-звездами. Он первым делает ставку на актерские способности бывшей солистки «Блестящих» Надежды Ручки (в «ЛОпуХАХ») и бывшей певицы «ВИА Гра» Анны Седоковой (в «Беременном»), и его ничуть не смущает результат: девушки-то красивые, а это главное. Лишь постепенно в его фильмах начинают появляться «самоигральные» актеры более высокого класса, принципиально поднимающие качество зрелища: Олег Табаков в «Том еще Карлосоне», Егор Бероев в «Мамах», Светлана Ходченкова в «Служебном романе», Вениамин Смехов в «Мафии» и Константин Лавроненко в «Землетрясении». Впрочем, судя по дилогии «Что творят мужчины!» и «Защитникам», Андреасян до сих пор убежден: некоторым жанрам профессиональная актерская игра в принципе ни к чему.