Оттенки русского. Очерки отечественного кино

Для этого Балагову не нужна масштабная палитра. Он мастерски обходится малым. Даже формат, использованный в фильме, 1:33, кажется узким, тесным (его иногда называют «немым», таким соотношение сторон экрана было во времена братьев Люмьер). Выраженная в заголовке идея передана на всех возможных уровнях. Персонажи живут в тесных квартирах и домах. Героиню в первом кадре мы видим копающейся под автомобилем, потом она не раз протискивается в окно, чтобы остаться незамеченной; в какой-то момент ее даже закрывают в багажнике автомобиля. Будто бы тесно и камере Артема Емельянова (тоже дебютанта), что создает потрясающее впечатление нарастающего напряжения — в частности, в единственной эротической сцене фильма.

Как в «Колодце и маятнике» Эдгара Аллана По, клаустрофобия нарастает, достигая апогея в невыносимо страшной сцене, где обкурившиеся и выпившие друзья смотрят видеокассету с записями казней российских солдат чеченскими боевиками (эпизод из жизни самого Балагова — и подлинная пленка). Едва ли не жутче саундтрек, баллада чеченского барда Тимура Муцураева «Иерусалим», в которой мусульмане клянутся захватить священный город; сопровождение к нему — комментарий кабардинца о том, что евреев все-таки поделом пустили на мыло. Когда к финалу героям фильма и камере удается вырваться за пределы города, к прекрасным кавказским пейзажам, насладиться ими оказывается невозможным. Память подсказывает, что головы мальчикам резали на фоне точно такой же красоты. Две эти сцены, как и остальные ключевые эпизоды, нанизывает на живую нить игра Дарьи Жовнер — невероятной молодой актрисы и, без малейшего сомнения, завтрашней звезды. Она и ее героиня — тот луч света, который не позволяет увидеть в фильме исключительно темное царство, хоть почти все его действие и происходит вечером и ночью.

И вообще, «Теснота» — ничуть не «чернуха», не попытка напугать зрителя, окунув его в неприглядный быт так называемых «лихих 90-х». Во-первых, пресловутых террористов мы не увидим — в конечном счете все персонажи фильма хорошие люди, переживающие друг за друга, кто как умеет. Во-вторых, эта картина — о преодолении тесноты, о жажде освобождения от любых гетто, стереотипов и категорий. То есть от социального расслоения, от национальной или религиозной самоидентификации и даже от семьи и родного дома, когда в них становится тесно. Возможно, эта свобода пока еще недоступна героям картины, но ее вкус уже почувствовало новое поколение кинематографистов, что — о чудо — заметили и оценили в Каннах.

Арт-мейнстрим

Клятва Герострата «Шапито-шоу» Сергея Лобана

«Фильм-загадка, фильм-шутка, фильм-лабиринт» — такие отчасти кичливые, отчасти глумливые подзаголовки дали своей монументальной (3,5 часа чистого времени плюс антракт) комедии «Шапито-шоу» режиссер Сергей Лобан и сценаристка Марина Потапова. Список эпитетов можно легко продолжить. Фильм-манифест, фильм-феномен, фильм-парадокс; фильм-карнавал, фильм-балаган, фильм-карусель; фильм-палиндром, фильм-палимпсест, фильм-тессеракт и т. д. Запланированная сенсация отозвалась сенсацией подлинной. Наконец-то главным событием ММКФ стала не завозная премьера из Канн, а честно отобранная конкурсная картина. Билетов было не купить — публику не отпугивал даже хронометраж. Вовсю работало сарафанное радио, не умолкавшее с момента выхода «Пыли», предыдущего труда тех же авторов, которому удалось стать самым прибыльным русским фильмом со времен перестройки (не из-за гигантских доходов, а из-за мизерных расходов: бюджет уложился чуть ли не в три тысячи долларов).

«Шапито-шоу» — четыре картины в одной, со своими системами персонажей, жанрами, сюжетами. Слишком масштабная вещь, чтобы описать в рамках одной рецензии. Возможно, поэтому так скудна была реакция критиков, которая свелась к ряду простейших утверждений: «Во-первых, фильм смешной. Во-вторых, герои узнаваемые и живые. В-третьих, все-таки длинновато. В-четвертых, последняя глава весь кайф обломала».

Как лицензионный диск защищен от копирования, так «Шапито-шоу», тоже имеющее свою лицензию (спецприз жюри ММКФ, врученный режиссеру Джеральдиной Чаплин вместе с визиткой выдающейся актрисы: мол, звоните, когда будете снимать следующее кино), защищено от рецензирования. Ведь и концептуально эта картина — лекарство против умничания, доходчиво показывающее, что за любой извилистой концепцией скрываются чувства простые, как мычание. Начнешь разглагольствовать о смыслах — и уподобишься герою той самой последней главы, интеллектуалу-хлюпику, обозвавшему себя продюсером и попытавшемуся заработать денег по умозрительной схеме.