Оттенки зла

Записи разительно отличались от тех, что делали знакомые мне английские врачи: их почерк выглядел как след паука, выбравшегося из чернильницы. Возможно, такой четкий и разборчивый почерк свойственен всем немцам и отражает их упорядоченный и логичный менталитет. Не успела я закрыть папку, как в комнату вошел доктор Тренкель:

– Простите за задержку, миссис Кристи. Так чем я могу быть вам полезен?

Я сказала, что слишком нервничаю и тревожусь в последнее время и что у меня участился пульс. Я также обрисовала свое состояние перед поездкой на Канары, рассказала о переживаниях в связи с изменой Арчи и о том, как тяжело перенесла смерть матери, и сообщила, что одной из первых обнаружила тело Винниата в высохшем речном русле.

– Давайте для начала я прослушаю ваше сердце, – предложил Тренкель, доставая стетоскоп. Послушав внимательно минуту-другую, он сделал вывод, что пульс у меня действительно неровный, затем измерил кровяное давление и осмотрел глаза. – И сколько времени вы ощущаете эти нарушения? – спросил он.

– Я чувствую некоторый дискомфорт уже несколько месяцев, а сегодня мне стало гораздо хуже.

– Это нетрудно понять. Не вы одна были потрясены, – сказал он. – Вы хорошо знали этого Винниата?

– Не очень. Мы познакомились на пароходе по пути сюда. Очень жалко его несчастную супругу, – добавила я, следя за его реакцией. – Я сегодня разговаривала с ней – инспектор попросил расспросить ее в интересах следствия. Ему самому не удалось добиться от нее вразумительных ответов, и он надеялся, что со мной она будет говорить свободнее. Но ее состояние действительно тяжелое.

– Да, я дал ей вчера снотворное, но это, конечно, временная мера. Боюсь, еще не изобрели лекарство, которое избавляло бы от страданий при потере близкого человека.

– Да уж, вряд ли это возможно, – сказала я. – Когда умерла мама, я совершенно расклеилась. Я думаю, некоторое время я была просто невменяемой.

– Да, это бывает, – согласился Тренкель. – А сейчас, насколько можно судить, у вас нет серьезных отклонений от нормы. Я советую вам чередовать легкие упражнения с отдыхом. И постарайтесь не думать о неприятной находке в овраге.

Я надеялась, что доктор сможет сообщить мне сведения о причинах и характере смерти Винниата. Я даже была готова прибегнуть к шантажу, сказав, что видела, как он украл жемчуг Дейзи, – но это лишь в крайнем случае: мне пришлось бы объяснять, что я сама делала в номере супругов Винниат. Сначала надо было испробовать традиционные женские средства: прикинуться несчастной, воздействовать обаянием, прибегнуть к лести.

– Ох да, доктор, это был настоящий удар, – простонала я, трогая дрожащей рукой шею. – Тело среди зарослей, в таком жутком виде.

– Да, ужасно, – согласился он. – Но, как я уже сказал, постарайтесь не вспоминать об этом.

– Мне приходилось видеть немало тяжелого – я была медсестрой во время войны, – сказала я, давая понять, что у нас с ним есть кое-что общее в жизненном опыте. Тренкель кивнул, признавая это. – Но здесь… это было…

– Я никогда не сталкивался с чем-либо подобным, – сказал доктор, имея в виду проведенное вскрытие. – Честно говоря, это оказалось тяжелым испытанием для меня. Мало того что были глубокие раны на голове, так еще цветок…

– Да, мне это совершенно непонятно. Я ведь была всего лишь медсестрой, да и то много лет назад. А вы обладаете несравненно бо́льшими знаниями и опытом. Интересно было бы знать, что вы, как крупный специалист, думаете об этой смерти.

Лесть сделала свое дело, Тренкель выпятил грудь, как самодовольный голубь:

– О, миссис Кристи, вы, безусловно, преувеличиваете мои профессиональные качества.

– Но все же, как на ваш профессиональный взгляд: цветок вставили в глаз до или после смерти?

– Трудно сказать, поскольку не с чем сравнивать, но думаю, скорее после смерти.

– Бедной миссис Винниат это будет все-таки легче воспринять. А вот раны на голове… Я не поняла – они появились в результате падения или же…

– Или были нанесены до падения?

– Да, именно это я хотела спросить.

– Судя по тому, что я увидел, проводя вскрытие по просьбе полиции, мистер Винниат умер в результате падения с моста и получения смертельных черепных ран.

– А он сам упал или его столкнули?

– Может, и столкнули, но я так не думаю.

Интересно, на каком основании он это говорил?

– Но это ведь не было самоубийством? Вы же не хотите сказать, что он покончил с собой?

– Нет-нет, я не это имел в виду.

Я старалась не слишком настойчиво вытягивать информацию, хотя трудно было говорить совершенно спокойно, деловито и незаинтересованно.

– Не это? А почему тогда мистер Винниат упал с моста?

– Я не специалист в этих вопросах, но мне кажется, он был отравлен.

– Отравлен? Чем?

– Это пока не вполне ясно, – ответил Тренкель.

Я быстро перебрала в уме разные яды и их действие и пришла к выводу, что это, по всей вероятности, была белена. Белену я видела в саду Гренвилла. Да, все складывалось. Это растение дает целый ряд таких милых побочных эффектов, как рвота, покраснение кожи, помутнение в глазах, смятение и, что было существенно в данном случае, вызывает галлюцинации.