Оттепель

Поздравительная телеграмма от бывших сослуживцев из Аткарска: «В день Вашего славного пятидесятилетия»… Я предлагала отпраздновать шестидесятипятилетие — за три месяца до конца… Но он не хотел. Все-таки многие поздравили, — в правом ящике я собрала все письма и телеграммы…

Фотография Сонечки — в Аткарске, ей здесь четыре года. А характер уже виден — упрямая, всегда хочет поставить на своем. Она сама от этого страдает. Вот умру — и останется одна-одинешенька. Двадцать шесть лет. Все ее подруги давно повыходили замуж… После похорон Андрюши она сказала Савченко: «Хорошо, что ты пришел», просила его навещать меня, держалась, как с близким. Савченко — хороший человек, прямой. Когда Соня уехала, он приходил к нам чуть ли не каждый вечер, Андрюша любил с ним разговаривать… Не клеится у них. Осенью Савченко говорил, что возьмет отпуск и поедет в Пензу, а не поехал. Приходит грустный, спрашивает, что Соня пишет. Мне Соню жалко…

Вот эту карточку я искала: Андрюша, когда мы только познакомились. Он перед этим вернулся с фронта. Студент. В косоворотке. Восемнадцатый год… Ему здесь двадцать восемь лет. Волосы у него были смешные, непослушные, он говорил, что ему не щетка нужна, а трамбовочная машина. Как это давно было! Андрюша, конечно, изменился, но выражение лица то же. Для меня он всегда оставался таким… Он ведь был удивительно молод. До самой смерти… Мне все кажется, что он сейчас войдет, начнет рассказывать, как с Костей или Сережей…

И вот все, что от него осталось… Даже статьи не дописал. Хоронить пришли многие. А кто сейчас помнит?.. Ужасно, что человек исчезает! Все как было, а от человека даже следа нет…

Она отвернулась, чтобы слезы не попали на дорогие ей реликвии.

Позвонили. Она поспешно вытерла глаза. Кто же это может быть?.. В дверях стоял рыженький Сережа. Он был растерян, сказал, что пришел невовремя, ничего у него нет спешного. Надежда Егоровна заставила его войти: ведь это любимец Андрюши…

Сережа волновался, снял очки, заморгал добрыми серыми глазами, что-то лопотал, не знал, с чего начать, наконец сказал:

— Надежда Егоровна, это очень старое чувство. Андрей Иванович говорил, что нужно проверить — неважное забывается. Я вас уверяю, что мы проверили. Три года — это ведь очень много…

Надежда Егоровна невольно улыбнулась:

— Сереженька, сколько же тебе лет?

— Девятнадцать.

— А Ниночке?

— Будет девятнадцать через четыре месяца… Надежда Егоровна, мы готовы ждать — год, даже два. Но вы поймите: отец запретил ей со мной встречаться. Это трагедия, уверяю вас! Я вас очень прошу — поговорите с Климовым. Георгий Степанович вас послушает. Нина рассказывала, что у них дома всегда ставят вашу семью в пример. Андрей Иванович говорил, что испытания придают силу, это верно, я себя чувствую куда сильнее прежнего, но вчера я встретил в библиотеке Нину, она очень мучается. А у нее тоже экзамены. Я за нее боюсь. Надежда Егоровна!.

— Я Ниночку знаю — серьезная девушка и училась всегда хорошо… Завтра пойду к Георгию Степановичу. Наверно, он решил, что Ниночка попала в дурную компанию… Сережа, ты смотри не провались. Когда у тебя первый экзамен?

Сережа засиял. Конечно, экзамен он выдержит, Нина тоже. Когда он окончит институт, они вместе уедут на Урал, или в Туркмению, или еще куда-нибудь. Он рассказывал о разных заводах, о далеких краях, откуда приехали его товарищи, и видно было, что у него голова кружится от радости — большая страна и большая, очень большая жизнь.

Он отвлек Надежду Егоровну от грустных мыслей; после того как он ушел, она долго еще улыбалась: говорил, что сильный, а губы дрожали, чуть было не расплакался. Хороший мальчик… Костя тоже приходит, и Санников, и Павлик. Понятно: Андрюша их приручил. А мне с ними как-то легче. Соня далеко. Володя ходит как в воду опущенный. Он ведь слова не скажет. Всегда такой был. Когда он из Москвы приезжал, я ему раз сказала: «Ты кто — сын или квартирант?» Он засмеялся, ответил, что в общем он блудный сын, только великовозрастный, так что должен меня опекать… Завтра обязательно пойду к Климову. Андрюша хорошо отзывался о Сереже. Да и видно — мальчик серьезный. Нельзя так — первая любовь… Смешной у него вид — огромные очки, а веснушек — я столько никогда не видала… Ниночка — умница, что не погналась за красотой…

Вечером пришел Савченко. Надежда Егоровна ему обрадовалась — сидела одна: Володя последнее время редко бывал дома. Она достала последнее письмо Сони, некоторые фразы читала, а другое пересказывала: