Оттепель

– Когда-то ты предположил, что у меня любимая игра шахматы, а я ответила, что нет. Ты тогда подумал, что я вру, ведь в моем досье было написано, что я люблю шахматы. Так вот, я умею играть в шахматы, только мне скучно играть в них, так как я просчитываю все на первых ходах. И вот, по моим расчетам, было три стратегии: на завоевание моего расположения направится Дин, так как я уже говорила, он симпатичнее; вы оба, уверенные в своем проекте, приедете только в день презентации; или третий – на мое завоевание направишься ты. Эмоции всегда мешают, разве ты не знал? Но в день твоего прибытия, когда мы застряли в лифте, мы оба были пойманы врасплох. Мы оба прекрасно знали, кто я и ты. Меня очень забавляло то, как ты пытаешься найти ко мне ключик, но у тебя ничего не получается, я представляю, как тебя это бесило. Затем, когда ты струсил при плане снова застрять в лифте, мне пришлось все делать самой.

– Так это ты нас заперла в лифте в ураган? Но как же, ведь по всей улице не было электричества!

– Глупенький, – очень мило сказала Оливия, – зачем мне городское электричество, если мой дом автономен?

– Так ты попросила консьержа остановить лифт, и он согласился?

– Повторюсь, это мой дом, я всегда знаю обо всем, что в нем происходит. Когда ты, например, попросил консьержа и струсил, я стояла в лифте и специально провоцировала тебя, гадая, сможешь ты сделать, что задумал, или после моих слов передумаешь. Понимаешь, вначале это был просто эгоизм, меня очень зацепило, что есть кто-то лучше меня. Но две последние недели все поменяли, я из кожи вон лезла, чтобы ты психанул и бросил все, но нет – ты постоянно держался на высоте. Мне стало еще интереснее, а вдруг это не просто самолюбие. Когда ты исчез на несколько дней, мне честно стало чего-то не хватать, поэтому я и поменяла правила и придумала сцену в лифте. Затем был твой ход с островом, который, честно, меня очень удивил, так как в досье, которое мне собрали на тебя, было…

– У тебя есть досье на меня? – удивленно спросил Торин.

– Как ты давно уже должен был понять, я тщательно готовлюсь, так вот, если ты не возражаешь, я продолжу.

– Конечно, извини, продолжай, – он немного остыл.

– Так вот, в досье четко было написано, что ты «волк, который ни одну девушку не пустил на свою территорию», у меня разыгрался еще больший интерес. Но на острове я поняла, что начинаю привязываться к тебе, вот и сбежала. Мне надо было время прийти в себя для финала.

– Ты испугалась?

– Да.

– И чего же?

– Разбитого сердца! Назовем это так.

– А ты не думала, что, возможно, спрятав свои предпочтения и идеалы, мы можем и правда попробовать отношения.

Тяжело выдохнув, Торин решил признаться.

– Если честно, я постоянно о тебе думаю, и в любой девушке на улице или на телеэкране вижу тебя. Это словно помешательство. Со мной такое впервые!

– Это временно! Ты вернешься в свою обыденную среду, и все пройдет.

– Ты даже не хочешь попробовать. Рискнув затеять все это, – он показал на макет, – ты не хочешь рискнуть со мной.

– Ты ведь во всем этом видишь навязчивую идею, ведь так? – спокойно спросила Оливия.

– Конечно, это бред, – высказался он, – даже если ты и построишь свой оазис и найдешь желающих жить там, со временем все развалится, ты сама говорила: человек существо неблагодарное.

– Да, возможно ты прав. Но я хочу дать шанс, если у меня есть такая возможность.

Ее пелена надежды упала, и она поняла, что он никогда не примет ее чудачества.

– Это глупо! Ты прекрасно это понимаешь. Господи, ты прекрасный стратег, но не можешь просчитать заранее, что все это бред!

– Я, по-моему, не уговариваю тебя вступить в свой кружок психов, – вдруг очень резко сказала Оливия, – ты всегда упрекал меня, что я притворяюсь кем-то другим, так вот я настоящая.

Она развела руки в стороны, демонстрируя себя.

– Вот такая я безумная. Отдам последнее, если знаю, что этим просто помогу. Я всегда делаю и говорю, что хочу, не думая о мнении окружающих. А самое главное – правда не умею уступать, но самой себе. Я не успокоюсь, пока не получу или не осуществлю желаемое. Знаю, ты думаешь, что я чокнутая, но я такая, какая есть, и думаю, ты сам знаешь, что не выдержишь рядом со мной, – ее глаза излучали надежду, но, глубоко вздохнув, она произнесла: – Так что думаю, тебе пора.

– Ты меня гонишь?

Он посмотрел на нее своими синими глазами, сделал шаг, чтобы обнять, но она предусмотрительно отступила назад. Больше всего на свете ей хотелось прильнуть к нему и не отрываться.

«Он даже не разозлился за всю мою авантюру! Но какой смысл начинать то, что ни к чему не приведет!» – думала она.

– Нет, просто я устала, а разговор ни к чему не ведет. У меня весь день было тяжело на душе, я очень хотела тебе все рассказать. Теперь, когда ты все знаешь, мне намного легче. Поверь, нам двоим будет лучше, если мы закончим наши отношения не начав.

«Возможно, мы и правда слишком разные!» – тяжело вздохнул он.

Торин медленно направился к выходу. Открыв дверь, он вышел, но, развернувшись, спросил:

– Мы больше никогда не увидимся?