Оттепель

Торин ехал по ставшей родной за пять лет тропинке вверх от причала к маленьким домикам. На нем был надет синий дождевик. Ночная рыбалка удалась на славу. Уже начинало светать, но солнце еще не показалось над горизонтом. Он медленно продолжал свой путь, наслаждаясь вкусом ветра, насыщенного ароматами полевых цветов. Наконец он достиг маленькой улочки с миниатюрными эксклюзивными домиками, находившейся на высоком холме. Проезжая по любимой улочке, которая вела домой, он почувствовал, как солнце начало подниматься из воды. Торин повернулся лицом к свету и снял с головы капюшон, он замер, прислушиваясь к шепоту океана. Простояв так несколько минут, он продолжил свой путь. Через несколько сотен метров он подъехал к знакомой миниатюрной калитке, расположенной в невысоком каменном заборе. Он зашел во дворик, завез велосипед и направился в дом по маленькой тропинке, окруженной фруктовыми деревьями и цветами. Аккуратно открыв входную дверь, чтобы никого не разбудить, он зашел на носочках в дом и так же аккуратно закрыл за собой дверь. Сняв с ног высокие резиновые сапоги и дождевик, он заметил свет лишь в одной из комнат и направился в кухню. В доме стояла невыносимая специфическая вонь, и он, улыбаясь, остановился в дверях кухни и, облокотившись о стену, начал наблюдать за своей женой. Торин давно смирился с попытками Оливии создать новый вид сыра после того, как в оазисе объявили конкурс сыров в следующем месяце. Все окна на кухне были полностью распахнуты, но это не помогало. Оливия стояла возле большой кастрюли босая, одетая только в его синюю рубашку, и помешивала содержимое, записав что-то в свой блокнот, она привычно закрутила карандаш в медные волосы. Он уже привык видеть ее в своих вещах, так как каждый раз вспоминал ее фразу: «Если она тебе так нужна – тебе придется снять ее с меня, чтобы получить обратно!» И вот уже несколько лет это было их игрой. Он тихо подошел к ней сзади и, прижавшись к ее спине, шепнул:

– Я бы хотел получить свою рубашку обратно, миссис Уорд!

Оливия делала вид, что не замечает его, но прекрасно понимала, о чем он, так как после того, как в их жизни появились Томас и Мари, им приходилось обходиться лишь тем недолгим временем, когда они могли быть не образцовыми родителями, а самими собой. Именно ночь и раннее утро были их временем для собственной романтики.

– Лив!

Она почувствовала на своей коже его жаркое дыхание, и его рука обхватила ее талию, потом он промурлыкал:

– Дети спят?