Отто фон Штиглиц (СИ)

Таков был план. Завтра понедельник и его нужно осуществить, а сегодня в воскресенье Иван Яковлевич себе другое мероприятие наметил. Сегодня на стадионе был футбол и Брехт решил сходить. Нет, он особым болельщиком не был, и тем более французского футбола, даже не знал, кто с кем играет. Хотел посмотреть, чем и в чём играют. Он ведь у себя в полку создал целых четыре футбольные команды, и пока он был в Туве, народ эту игру не бросил, вот только приехал он из Тувы, а народ пожаловался, что хорошего мяча не достать, а играть вообще приходится в армейских ботинках. Потому Иван Яковлевич и решил матч посетить, посмотреть на инвентарь, а потом поинтересоваться у футболистов или тренера, где всё это тут во Франции купить можно.

А дальше? Ну, посылки ещё никто не отменял. Купить десяток мячей, в сдутом виде они места не занимают, и отправить посылку на китайца одного знакомого во Владивостоке. Тот регулярно получает посылки из Америки, почему бы одну и из Франции не получить.

Глава 14

Событие тридцать восьмое

Учительница литературы, прочитав сочинение сына Романа Абрамовича «Как я провёл лето», сожгла его, бросила пепел в бокал с шампанским и выпила ровно в полночь.

Перестарался. Хотя, во всём можно найти плюсы. Тут плюс был весомым. Не жирным. Наверное, просто кость широкая. Обладательница широкой кости прыгала на нём истово и старалась вдавить в сетку кровати так, чтобы от него только мокрое место осталось. Не вышло. Нимфа вдруг выгнулась, порычала что-то на чистом французском, про бога и свалилась Ивану Яковлевичу не грудь. Полежала пару минут, время от времени подёргиваясь, потом прикусила ему ухо и сползла под бочок, уютно так, по-домашнему, прижавшись. И это пятый раз за ночь. Неутомимая нимфа.

Бог он есть, и он праведников вознаграждает. Вот грохнул Брехт будущего предателя и фашиста, а ему за это нимфу или даже нимфоманку. Сделал Иван Яковлевич всё, как и задумал, и всё получилось. Планирование – наше всё. СССР – страна плановой экономики. И вообще – плановая страна. Приехал заранее, часам к девяти, взял футляр с винтовкой и скрипку дешёвую, в музыкальном магазине купленную. Положил на скамейку футляр и делал вид, что, что-то там в этом инструменте настройку настраивает. Дребезжал, ноты извлекая. Улица малолюдная, прохожие редкие чего-то оглядывались на мужичка в сером пальто и чёрной фуражке со скрипкой в руках. Будто не сидят у них в Париже на каждой скамейке утром скрипачи и не пытаются скрипку настроить. Иван Яковлевич, специально поднял воротник пальто и фуражку на глаза натянул, а ещё выращенные усики небольшие чёрным карандашом для ресниц подкрасил. Запомнят, и когда их в полицию начнут тягать на опрос-допрос, обязательно скрипача «подозрительного» вспомнят и опишут. А полиция будет искать и даже, должно быть, найдёт кого-нибудь. Убитый – человек не простой, и преступника обнаружат наверняка.

Когда подъехал чёрный «Ситроен», Брехт скрипку отложил и огляделся. Пустынно, все уже давно на работе или по другим делам ушли, только маршал, как всегда, нежился долго в постельке. Старость. Простительно. Бог простит. Вот, через несколько минут. Подъехала машина, водитель вышел и зашёл в дверь, Иван Яковлевич скрипку перестал терзать, положил на скамейку, вынул из футляра винтовку и встал за тумбой афишной. Вышли из двери водитель с Петеном и направились к машине. Брехт произвёл два выстрела, оба в головы. Попал. Громко для тихой улочки, голуби взмыли над тротуаром, где крошки собирали, бабульками сердобольными разбросанные. Эхо отразилось от зданий. Громко. Так и хочется пуститься наутёк. Но побежал в другую сторону, запланированную. Полковник за несколько десятков очень длинных секунд преодолел расстояние до маршала. Воткнул ему в сердце клинок с запиской и снова ломанулся к скамейке. Пока ни одной души, хотя, наверное, в окна самые смелые и любопытные подсматривают. Подхватил Иван Яковлевич с лавочки винтовку и футляр, засунул орудие убийства с глаз подальше в него, и припустил на полном ходу в намеченный проулок. Там вывернул пальто наизнанку и достал из сумки шляпу, специально в большой твёрдой, как чемодан сумке нёс, чтобы не помять. В сумку сунул футляр с винтовкой и фуражку. И уже совершенно спокойным размеренным шагом вышел на соседнюю улицу. Там его «Пежо», одинокий стоял. Залез, достал опасную бритву и сбрил усы, потом переоделся в куртку коричневую и снова фуражку, но уже тоже коричневую и поехал в намеченное кафе на полной скорости. Нужно было на всякий пожарный создавать себе алиби.