Отто Шмидт

Возвращаясь к публикациям в «Советской Арктике», произведенным под именем Шмидта и при его отсутствии, отметим, во-первых, отрывочный характер выступления Шмидта в апрельском номере и преобладание пересказа в майском – то и другое в связи с крайней занятостью Шмидта понятно. Однако содержание этих материалов способно озадачить вдумчивого аналитика.

Идейной основой первого, апрельского материала под заглавием «О наших дальнейших задачах» (сокращенная стенограмма заключительного слова на первом заседании Совета при начальнике Главсевморпути) является положение: «…нам прежде всего нужна самокритика… Товарищи, по-видимому, все еще недооценивают прежде всего значение самокритики для улучшения работы, хотя все мы стараемся быть учениками Сталина» (с. 7). В качестве примера использованы обстоятельства аварии «Сибирякова» предшествующей осенью. Шмидт объяснил ее следствием недостаточного руководства со стороны Архангельского территориального управления: «Если бы Кузмин (начальник управления. – В.К.) знал дело, знал обстановку в море в это время года… этого бы не случилось. Яркое явление администрирования, отнюдь не свидетельствующее о большой деловитости, энергии…» (с. 9). Было достаточно и других конкретных примеров, но все замечания начальника Главсевморпути носили характер критики в рабочих пределах, типа «нам нужно навести порядок» (с. 11). В частности, он поставил в вину своим подчиненным такие просчеты: «У Пошеманского (начальник Дальневосточного территориального управления. – В.К.) дикая текучесть. Тов. Баевский свою кратковременную деятельность в Красноярске начал с того, что разогнал многих работников и ничего нового не создал» (с. 18) и т. д. Таким образом, отмечены «прегрешения» подчиненных практически на уровне выговора или какого-то близкого по сути взыскания.

Второй (майский) материал выдержан совсем в иной сурово-обвинительной тональности. Видимо, причина в том, что ему предшествовали материалы пленума, включая доклад И.В. Сталина «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» и «Заключительное слово товарища И.В. Сталина на пленуме ЦК ВКП (б) 5 марта 1937 года». В таком контексте только критикой, по сути, хозяйственных упущений ограничиваться было уже невозможно, несмотря на отсутствие самого Шмидта и публикацию в предшествующем апрельском номере. Заголовок материала от его имени говорил сам за себя: «По-большевистски выполнять решения пленума ЦК ВКП (б)». Появление этого материала редакция объяснила следующим образом: «На собрании актива партийных и беспартийных работников Главсевморпути (17–20 марта), посвященном подведению итогов Пленума ЦК ВКП (б)… Шмидт доложил активу о работе Пленума, подверг критике работу нашей системе и наметил основные задачи, вытекающие из решений пленума» (с. 29). Удивительная разница с первым материалом, причем на основе одних и тех же фактов!

Идет повторение прежних имен, но уже с гораздо более суровыми оценками. Так, в отношении Пошеманского во втором материале утверждается, что он «…влез в доверие, работал на ответственном участке Главсевморпути и оказался, как впоследствии выяснилось, двурушником, врагом партии…» (с. 31). «Мы так и не добились от начальника теруправления т. Кузьмина, чтобы он признал… недостатки и сделал выводы» (с. 32). Помимо усиления формулировок по уже известным читателю полярникам, появились новые имена: «Другой пример, еще более разительный, расстрелянный террорист Пикель. Почему он поехал на Шпицберген?.. А наши люди ему покровительствовали… Эти покровители получили в партийном порядке заслуженное наказание – директор копей Плисецкий, парторг Рогожин и главный инженер Стельмах из партии исключены» (с. 31) и т. д. и т. п.

При анализе обоих материалов возникают сомнения даже в авторстве Шмидта. По-видимому, настоящий, реальный автор из Политуправления ГУ СМП сделал первый материал (видимо, на основе каких-то общих устных указаний Шмидта) настолько «беззубым», что после первой слишком поспешной публикации печатать его рядом с официальным текстом Великого Диктатора было невозможно. Пришлось срочно готовить тот же материал в другом варианте, усиливая обвинительную часть, где без Бергавинова не обошлось. А ему в силу занимаемой должности надо было соответствующим образом реагировать на решения партийного пленума. Остальное в эпоху 30-х годов было делом техники – только этим можно объяснить указанную разницу обоих материалов, причем авторство второго, мягко говоря, сомнительно. Похоже, что, «вгоняя» в размеры идеологического ложа личность Шмидта, остававшегося даже в условиях сталинской командно-административной системы не столько ее функционером, сколько руководителем чересчур самостоятельным в глазах советских людей, сталинское окружение не стеснялось…