Отторжение

Этот сучий потрох три раза выстрелил, но в спецназовцев не попал, и был тут же схвачен. В воздухе висел мат — густой, как желе. Громко плакала Отка, и хрустели битые стёкла под берцами спецназовцев. Я тут же кинулась к коляске и с ужасом увидела, что пуля прошла навылет через две стенки. Отка корчилась и визжала среди складок и бантиков. Но крови нигде не было. Скорее всего, донька просто испугалась. Я ещё раз исследовала рюшки, сборки, одеяльце. Нет, всё в порядке.

Я обернулась и увидела, что около «Мишеля» всё кончено. Бандитов торжественно повели в автозак. Другие группы поднялись в квартиру — проводить обыск. Значит, там можно идти домой. Тут уж не до картошки, конечно. Где, кстати, Саша-то? Вроде, только что был рядом со мной. Конечно, зеваки сбежались к месту захвата, и мне из-за них не найти членов нашей группы.

Тут я обернулась и ахнула. Саша стоял на одной ноге, и с двух сторон его поддерживали менты в форме. По его штанине расплылось кровавое пятно. Значит, одна из трёх пуль попала Саше в ногу. Вторая — в Откину коляску. Куда подевалась третья, неизвестно. Может, вонзилась в дерево или срикошетила от забора.

Ведь до чего Саша несчастный человек! Если кто поблизости выстрелит, обязательно в него попадёт. Наверное, медик у собровцев есть — перевяжет. Вроде бы, больше никого не ранили. Саше кровь уже в туфлю натекла. Но он пытается улыбнуться и прыгает, как маленький — когда те в классики играют.

Тут как раз подбежал фельдшер, перетянул ногу жгутом. Один из милиционеров по рации вызвал «скорую». Интересно, где сейчас Андрей? Должен ведь прибыть и поздравить с успешным окончанием операции. Кажется, она так и называлась — «Каштан».

За это время толпа увеличилась вдвое. Женщины охали, мужчины давали советы фельдшеру — в каком месте накладывать жгут. Фельдшер раздражённо отвечал, что обойдётся и без них. Потом он попросил милицию оттеснить зевак, чтобы не мешали работать.

Я оставила коляску с Откой у забора и бросилась к Сашке. С дочкой всё нормально. Покричит — и перестанет. А Саша ранен, ему нужно помочь. Рану-то фельдшер перевяжет, кровь остановит. Так ведь нужно с человеком побыть рядом, утешить, по щеке погладить. Что за место проклятое? Опять здесь кровь пролилась! А Дом смотрит огненными вечернего солнца окнами — будто вновь горит.

— Сашенька, ты не беспокойся! — прошептала я ему на ухо. — Даже если в больницу положат, я каждый день к тебе ходить буду.

— Ксюша, зачем в больницу? Здесь вполне травмпунктом обойтись можно. Зашьют и отпустят. Это же пустяки, я ничего не чувствую! — уверял меня Саша.

Ему, конечно, было стыдно передо мной. Только что выглядел блестящим кавалером, и вдруг — инвалид на подпорках! Да где же Андрей, чтобы ему сообщить?!

— Просто шальная пуля кожу содрала, — продолжал Саша. — А ведь убить могла. Так что мне ещё очень повезло. Правильно я говорю? — обратился Саша к фельдшеру.

Он неловко нагнулся и чуть не упал. Я подхватила его и удержала. Ему, нелюбимому, трудно будет поправиться. Ничего, я попытаюсь вернуть этому человеку самоуважение. Как только останемся наедине, всё скажу о своих чувствах. Хватит ему всё время думать о том, какие гадости наговорила Инесса!

В толпе народа стояли все три бывшие сослуживицы. Ну, как же, такой спектакль пропустить! Они считают Сашу моим мужем, так что вопросов не будет. Надо только коляску из кустов привезти. Грязно там, у стены стадиона. Ходят всякие оборванцы, ищут пустые бутылки…

— Ксюша, ты Андрея не видишь? — тем временем спрашивал Саша. — Он ведь обещал немедленно подъехать. Прежде чем меня увезут, хочу ему пару слов сказать…

Рядом спорили два собровца. Один уверял, что задержание прошло чисто. Другой — что не очень. Всё-таки три выстрела допустили, и две пули нашли цель. Ладно, младенец в коляске не пострадал. Но и у Саши, мол, ничего страшного нет — ведь артерию не задело. Ага, журналисты на микроавтобусе приехали, начали разворачивать свои причиндалы. Наверное, вечером в новостях всё покажут. Да тут ещё Отка надрывается. Картинка для съёмки классная.

Приковыляли старухи от метро «Краснопресненская». Они там астрами торгуют. Продавцы свою картошку бросили — и тоже к нам. Кто угодно тут болтается, только Озирского нет. А ведь мы именно его и ждём…

— Сашок, опять получил своё?

Вот и шеф пожаловал. Его голос ни с чьим не спутаешь.

— Что же делать, Андрей? — печально ответил Саша. — Но в остальном всё в порядке. Ксюша была молодцом.

Я почувствовала, как припекает солнце. Кровь бросилась мне в лицо. Фельдшеру тоже было жарко. Он немолодой уже, а тут пришлось в наклонку минут пятнадцать простоять, бинтуя Сашину ногу. Уже и «скорая» приехала. Зеваки расступились, пропустили её. Оттуда выскочили врач с медсестрой, открыли свой чемоданчик.

— Серьёзное ранение у него или нет? — спросил Озирский фельдшера.

— Да нет, кость цела. Пуля прошла навылет. Надо только швы наложить. И проследить, чтобы заражения не было. На перевязки ходить придётся. Сейчас в «Склиф» его отвезут, чтобы всё как следует проверить.