Отторжение

Сейчас я в одежде Дайаны. Это — шляпка-таблетка с вуалью, белая блузка с воротником «ришелье»*, трикотажный пуловер и широкая длинная юбка. Поверх всего — кашемировое пальто до пят. Кроме блузки, всё чёрное. Диана носила траур по родителям, что подходило и для меня.

Улицы Владивостока показались мне чересчур холмистыми и узкими. Я узнала памятник Борцам за власть Советов, который видела по телику. Наверное, он расположен в центре города. Сам Владик состоит из невысоких обшарпанных домиков, разбросанных по склонам сопок и по берегам — как я думала, Тихого океана. А оказалось, что это — бухта Золотой Рог. А сам город расположен на юге полуострова Муравьёва-Амурского.

В бухте невероятно много судов и совсем маленьких посудин. Гуляев между прочим отметил, что многие из них принадлежат хозяину — то есть Ковьяру. Тот контролирует китобойное, краболовное и рыбное дело. Скупил почти все плавучие рефрижераторы — прямо второй Онассис!

Я рассеянно улыбнулась, пытаясь изобразить полное равнодушие ко всему мирскому. Дайана вела бы себя именно так. Гуляев заразился от меня зевотой. Хрустнув челюстью, он сообщил, что здесь часто отключают электричество, причём надолго. Но нам это не грозит — у хозяина есть своя подстанция. А по мне — лучше бы отключили. Удалось бы поспать, прийти в себя. Как, оказывается, мучительно пересекать часовые пояса!

Амбалы перемолвились между собой парой слов. Я поняла только, что говорят они о какой-то Второй Речке. Потом я узнала, что так называется один из районов Владика. Кроме того, в городе существуют районы под названиями — Корейская Слобода, Северо-Западный, Артельно-Трудовой, Интернациональный и Спортивный.

Всё-таки я задремала, и много не запомнила. У аэропорта мы стояли минут десять. Потом поехали куда-то по шоссе. Проснувшись, я увидела горы. Гуляев сказал, что это — Сихотэ-Алинь. И самая высокая гора здесь — Облачная. Когда-нибудь я смогу увидеть её с борта личного вертолёта хозяина. Увижу я и то, как строго параллельно расположены хребты этого массива.

Мы стали подниматься на «мерсе» всё выше по узкой асфальтированной дороге. Обернувшись, я увидела не отстающий «Рено» с охраной. А внизу был молочно-голубой заливчик, обрамлённый скалистыми берегами. Все деревья оказались незнакомыми. Как в Ботаническом саду, куда нас водили с классом в Москве. Создавалось впечатление, что я просто осматриваю живописные окрестности, находясь на экскурсии.

Всё тихо, мило, по-домашнему. Никакой опасности. Я иначе представляла себе это «погружение». Экзотическую прелесть здешней природы портил лишь туман — липкий и сонный, как наркота. Очень уж хотелось поскорее куда-то приехать, распаковать вещи, умыться.

— Вдоль побережья проходит холодное течение — отсюда и туман. Климат такой, — любезно пояснил Гуляев.

— Мы к Эдуарду едем? — робко спросила я.

Надо было изображать их себя перепуганную девчонку, у которой, кроме братца, никого не осталось. Гуляев взглянул на меня очень ласково.

— Да. Они с хозяином там — в бывшем санатории.

— В бывшем? — зачем-то спросила я.

А ведь собиралась узнать про деревья. Я не представляла, как хотя бы одно из них называется.

— Да, объект ликвидирован из-за неплатёжеспособности местного населения. Недавно хозяин закончил строительство коттеджа. Зона экологически чистая. Смотри, какая флора! Скинь скорость! — приказал Вадим шофёру.

Тот исполнил приказ, и «Рено» охраны едва не врезался в наш багажник.

— Смотри — вон корейский кедр. Клёвый, правда? А вон там — корейская и аянская ели. Специально высажены на территории санаторного комплекса, чтобы весь растительный мир Приморья отдыхающие видели разом. У хозяина личный заповедник есть, со зверями. Хочешь взглянуть?

— Конечно, хочу!

Наверное, Дайана ответила бы так, не упомянув о том, что устала, как собака. Но, наверное, сейчас они меня в зоопарк не потащат. Нужно и познакомиться, и «привальную» справить. Я покосилась на Гуляева. Он, продолжая тревожить губы пальцем, изучал деревья сквозь солнцезащитные дорогие очки.

— Дайана, видишь? Вон там — маньчжурский орех, а подальше — монгольский дуб. Ну, и простенькие тут есть — не вырубать же! Липа, ясень, граб, жёлтая берёза…

Гуляев, сам того не ведая, произнёс имя моей сестры. Я еле сдержалась, что не зареветь. Нахлынула тоска по дому. Как они там, мои маленькие? Ника — девчонка хорошая. Занимается спортивным рок-н-роллом, да и внешне симпатичная. Но разве она так любит детей, так болеет за них, как я?

Скорее бы всё это кончилось! Ведь страшно подумать — несколько тысяч километров между нами — аж голова гудит. Захотелось бросить всё и сбежать отсюда. Но как? Я же с местностью не знакома. А даже если и удастся — какими глазами буду на Прохора Гая смотреть? А на Андрея Озирского? Вольна была сразу отказаться. Так нет — просила шефа поручить мне разработку настоящих бандитов. А шеф кокетства не терпит. Просила — поручил…

— Неподалёку от коттеджа высажены даурская лиственница и белокорая пихта. Напомни потом, сходим глянуть.