Отторжение

Например, один такой «легионер» попался — не смог бросить рядом с телом оружие. Кажется, это был ПП-90, за пять тысяч баксов. Пожалел, решил оставить себе — и взяли его. Другой, такой же, «тачку» не сумел зажечь — жадность глотку зажала. Да ещё «пальцев» своих там кучу оставил — тоже замели парнишку. Потом раскололи, и он на заказчика вывел. Третий, по которого знаю, пьяный поехал мочить. «Тачка» его по шоссе загуляла. Он вывернул руль, да и свалился в кювет. Гаишники нашли его и обнаружили «ТТ» с обоймой. Снова был квас. И так — сколько хочешь.

Недавно вот в Москве у «пацана» не вышло. Решил «пыхнуть»* перед спецакцией*, плохо выбрал место для стрельбы. От «шмали» в зенках у него зарябило, да ещё осечку дал «макаров». И вторая пуля мимо головы «объекта» пошла, в дерево. Значит, не судьба ему помереть, а всё же обидно.

Я лежу у Соньки Муратовой на квартире, вспоминаю свои и чужие дела. Сонька — баба моя московская. Живёт на проспекте Будённого, в отдельной квартире. Потолок надо мной белый, как снег за окном — недавно был ремонт. Сонька числится в столичном филиале нашего агентства. Она содержит хазу — для тех, кому надо встретиться в приватной обстановке.

Мы, конечно, сошлись — куда денешься? Мне — тридцать, ей — тридцать пять. Сколько можно в разных углах одной комнаты ютиться? Теперь живём вместе. Купили спальню, две получки сложили. Сонька жениться на ней не просит. Знает, что есть у меня супруга и два мальчугана. В марте третий ребёнок ожидается.

— Не стану уводить от троих детишек, грех это. Бог накажет, — заявила Сонька с постной физиономией.

Я ей сказала, что Бога нет, так до потолка вскинулась. И ведь не тёмная дура из деревни — технический ВУЗ окончила. Теперь вот с работы выгнали. Она — вдова. Муж погиб в автокатастрофе. Детей завести не успели. Теперь перебивается случайными заработками. Уборщицей в несколько мест устроилась, бегает целыми днями с ведром и шваброй. Да ещё в агентстве имеет доход. Хочет опять замуж выйти. Может, и получится у неё, но пока я за главу семьи. Чиню-паяю, всю мужицкую работу переделал. Иногда промо-таки душа просит — не всё же стрелять. Новую люстру повесил — хрустальную. В ванне поменял трубы и сантехнику, кафель.

Аська, моя жена, звонит из Смоленска по Сонькиному номеру. Шеф сказал ей, что это — явка. По субботам около семи вечера надо дежурить у телефона. Курю, смотрю, чтобы Сонька трубку не сняла. Анастасия, если женский голос услышит, может психануть. Скинет ещё, в натуре! Пока два моих сына и племянница ветрянкой заболели, все в зелёнке бегают. Но ничего — оклемаются.

Скука тут у Соньки смертная, хоть квартира и расцветает. Два ковра купили. Один — на пол, другой — на стену. Вчера, когда с Украины приехал, легли спать. Сонька просит: «Сделай ребёночка! Слова потом не скажу, ничего просить не буду. Мне страшно тут одной. Говорят, если до сорока лет матерью не станешь, комната наполнится кошмарами…»

Жалко мне Соньку, но пока отшутился. Да у неё месяца только что прошли — всё равно ничего не получится. Отказываться не стал. Может, и сделаю. Не могу наплевать на бабу — плачет и плачет. Сейчас вот в магазин поехала. Она понятия не имеет, кем я работаю. Шеф говорит, что в командировки меня посылает. А после нужно отдыхать, только негде. Вот и приходится её беспокоить.

А Сонька и рада. «Давай, отметим твоё возвращение! Чего купить выпить?» Она массандровские вина обожает, а я «Босфорд» заказал. Сейчас вот пью на отдыхе, а потом будет нельзя. Сонька такая гладкая, круглая, рыжая — выкрасилась импортным шампунем. Глаза у неё карие, а щёки бледные. Приходится румяна накладывать. И всегда она с начёсом, на высоких каблуках.

Я-то — бугай здоровый, а она — метр шестьдесят всего. Чтобы уж совсем смешно не выглядеть, мучается со своими шпильками. И на руль садится в этих сапогах. Сколько ни говорил, что нельзя, продолжает. Водит она неплохо. Её отец научил — ещё на «Победе». Потом он купил «Жигули». Вот на них Сонька и ездит по магазинам. Бывает, и я сажусь — стариной тряхнуть. Она старается историю с мужем не вспоминать. Тем более, он был тогда бухой. Друзья соблазнили покататься…

Сегодня Сонька дублёнку новую надела — по случаю начала зимы. Купили в Турции, на Аксарае в Стамбуле. Ездили туда по чужим документам. Надо было любой ценой узнать хоть что-то об Оксанке Бабенко. Там у Прохора Гая, подполковника ФСК, есть свой человек. Правда, до сих пор он не сумел ничего выяснить.

Оксанка пропала полтора месяца назад. Её продал в Стамбул, тамошнему сутенёру Эдик Косарев. Вернее, отдал — в погашение долга. Ксанка была с заданием во Владике — от Гая. И почему-то намочила там — застрелила одного из охранников главаря группировки Ковьяра. Вот за это её, видимо, и отдали в рабство.