Отцеубийцы

«Иди», – подтвердил Голос. Шарка не слышала его так отчетливо очень давно, наверное, с самого Тавора. Тогда Свортек, точнее, то, что от него в ней осталось, торопил ее так же, как поторапливал сейчас. Она замерла, надеясь получить хотя бы еще одно крошечное подтверждение, но теперь уже Кирш вместо Свортека подтолкнул ее вперед.

Шарка вошла в комнату. Дверь за ее спиной закрылась.

Рейнар стоял перед ней, словно все это время ждал, как пес хозяина. Быстро пробежавшись взглядом по комнате, Шарка пыталась оценить, что можно использовать как оружие. Одних рук герцога, пусть и искалеченных, было достаточно, чтобы свернуть ей шею, как цыпленку. При мысли о том, что впервые за эти месяцы она стоит перед человеком, против которого бессильна даже Свора, захотелось броситься обратно к двери.

Герцог подался вперед и примиряюще поднял пустые ладони:

– Я тебя не трону. Обещаю.

– Ты уже пытался меня убить!

– Я держу свои обещания.

«Останься», – пригвоздил Голос Шарку к месту. Казалось, всю ее волю подавило это единственное слово.

Рейнар сделал шаг назад, по-прежнему держа руки у нее на виду.

– Давай уже закончим с этим, – устало сказал он. – Что нужно делать?

– Мне сказали, ты хочешь поговорить.

– Мне нечего сказать. Я хочу, чтобы ты проникла в воспоминания Свортека.

Шарка нахмурилась. О том, как она случайно подсмотрела воспоминания Латерфольта, она не рассказывала ни единой душе.

– Дар Мысли, Памяти или как там его, – продолжал Рейнар. – Морра рассказывала, что Свортек умел это делать. Значит, и ты умеешь. Ты ведь уже видела его сны?

Он был прав. Но оба раза она находилась рядом с Моррой или Латерфольтом, которые, в отличие от герцога, не пытались ее убить.

– Если хочешь, можешь связать меня простыней, – хмыкнул Рейнар, поняв, отчего она мешкает. – Или возьми вон тот канделябр. Думаю, тебе хватит сил расколоть мне череп, если что. Я не буду сопротивляться.

Он опустился на пол. Шарка ощутила, как ее колени подкашиваются, и села рядом.

«Хорошо, Свортек, раз тебе так нужно…»

Она протянула руку и взялась за предплечье Рейнара. Тот дернулся, но руки не отнял, и ее пальцы сомкнулись на его локте. Даже сквозь ткань рубашки она чувствовала грубые рубцы. А еще ощущала, что этот крепкий воин, грифоний всадник, истинный наследник трона – он тоже мелко дрожит.

А потом пришли воспоминания, обрушившись на нее мощной волной.

V. Падение

Ну же, пошли! Так и будешь стоять триста лет? – орал Лотто, придерживая дверь, за которой мгновением ранее исчез Римрил.

«Ничем хорошим это не закончится…»

– Я не буду курить, – в который раз проскулил Рейнар, но Лотто, потеряв терпение, схватил его за плечо и силой втащил внутрь.

– Да я понял, понял: курение для убогих! «А что скажет Редрих?» – Лотто умел пародировать угрюмый голос Рейнара, как никто другой – поразительно точно и оттого особо унизительно. – Пойдем, просто посидишь с нами, попьешь чай. Это же мой день рождения, ну!

С укоризненным вздохом Рейнар сдался и позволил младшему брату утащить себя в терпкий мрак курильни.

Гости Лотто уже расположились в одном из залов. Окна здесь были открыты, но воздух пропускали слабо, и лица молодых вельмож утопали в дыму. Римрил, старший герцог Митровиц, строгий и богобоязненный, паладин короля – подумать только! – уже набивал трубку. Шумный Лотто возвестил с кружкой пива в одной руке и тлеющей трубкой в другой:

– Хватит кукситься, Рейн! Не хочешь отмечать день рождения брата, так хотя бы отметим твою помолвку!

Его друзья встретили предложение одобрительными возгласами, и пир начался.

Рейнар отказался и от курения, и от пива. Он мрачно тянул травяной чай, рассматривая остальных гостей и прикидывая, не донесет ли кто-нибудь Редриху об их глупой шалости. Король, как известно, ненавидел курильщиков, и Рейнар, глядя на уже раскрасневшихся, оплывающих в креслах друзей Лотто со стеклянными глазами, был с королем солидарен.

Когда дурман утащил в свои объятия последнего из гостей – веселая пирушка, ничего не скажешь! – Рейнар отошел к трактирной стойке. Здесь накурено было чуть меньше.

– Чаю, – бросил он юркой подавальщице.

– Пан не любитель шумных сборищ? – спросила она, наливая напиток.

– Скажем так, я бы придумал, чем себя развлечь.

– И чем же занимают себя высокие паны?

Он удивленно приподнял брови, всматриваясь в нахалку. Она наливала чай, и все, что он сумел рассмотреть, пока ее голова была опущена, – это роскошная копна черных волос до самого пояса, которую, игнорируя приличия, девушка не потрудилась даже убрать в косу. Отребье какое-то! Хотя чего он ожидал? Вряд ли в таких местах работают приличные люди. Впрочем, говорила девушка не как простолюдинка.

– Разным. Читают книги. Упражняются в фехтовании. Ухаживают за лошадьми…

– И грифонами?