Отцовский штурвал

– Руководителем работ там у вас был, случаем, не Цибульский?

– Аполлон! – не удержавшись, воскликнула она.

– Точно, – подтвердил Тарас. – В свое время я заканчивал Львовский университет и летом работал на раскопках. У меня дома есть небольшая коллекция амфор и монет из Ольвии. Не хотите взглянуть?

– Это интересно.

– Так давайте заедем? У меня за поворотом стоит джип. Вы не бойтесь, я не кусаюсь.

– А я и не боюсь.

– Наверное, вы догадались, что это тот самый Габен, – представил свою собаку Тарас. – Каждое утро я выгуливаю его и купаю в море. Но характер!

– У хороших собак кое-чему людям следовало бы поучиться, – сказала Варя. – Собаки любопытны, но у них, как у людей, нет конфликта между желанием и обязанностями. Они предвидят, и древние считали, что у собак, как и у людей, есть душа. Кстати, ни один самец не укусит самку.

– Вот видите, а вы испугались, – рассмеялся Тарас.

– Да разговор не обо мне, – рассердилась Варя.

– Все, что вы сказали – это о моем Габене, – примирительно сказал Тарас. – Скажу вам по секрету, я его готовлю на выставку, которая должна пройти в Берлине. Кстати, мастиф – самая крупная собака из ныне живущих на земле. По своим охранным качествам он превосходит кавказскую овчарку. А богатые люди всегда хотели иметь надежную охрану.

– Здесь-то от кого? – надевая халат, спросила Варя.

– Например, от волков, – заметил Тарас. – На косе они еще не перевелись. Скажу вам по секрету, волки один на один стараются не встречаться с мастифами. Они привыкли нападать стаей. Ну что, готовы?

Пес знал свое место, едва хозяин открыл дверцу, он заскочил на заднее сиденье и развалился во всю его длину. Варя заколебалась: соседство с такой огромной собакой было ей неприятно, но коли назвалась груздем, то садись и поезжай. Казалось, что джип был специально приспособлен для езды по кучугурам, буквально за считанные минуты они домчались до усадьбы, где жил Тарас. В отличие от Бодни, двор Тараса был обнесен высоким и глухим бетонным забором. Она уже успела заметить, что усадьбы на хуторах располагались сами по себе, там, где кому заблагорассудится: ни улиц, ни плана. Там и сям посреди выжженной степи стояли дома, бетонные и кирпичные, глиняные и деревянные, все они, как правило, были огорожены проволокой; постройки, именуемые дачами, коттеджами или, на современный лад, фазендами, кому как нравилось. Соседями считались те, кто жил в километре друг от друга; складывалось впечатление, что каким-то вихрем несло по степи семена, и там, где они сумели зацепиться, они и дали свои ростки.

Во дворе у Тараса, в углу за металлической решеткой, Варя увидела собачий питомник. При виде хозяина и идущего рядом Габена они заволновались, принялись громко скулить и лаять. Но с особым остервенением они начали облаивать Варю.

– Не беспокойтесь, они все у меня за решеткой. Я их сейчас накормлю, они и успокоятся, – сказал Тарас.

Он распахнул перед ней дверь просторной веранды. Она была задумана как музей, состоящий из чучел животных и птиц. Первое, что бросилось в глаза, так это бегущая прямо к дверям волчица, следом за ней следовал целый выводок крохотных волчат.

– Мои собаки повязали их здесь в Волыженом лесу, – похвастался Тарас.

Варя вспомнила вечерний конвой «Урала». Да, Тарас говорил правду: волки на косе не перевелись. Но почему-то Варе стало жалко и саму волчицу, и особенно этих маленьких волчат. Тарас остановился и пальцем попробовал зубы волчицы.

– Я давно наблюдаю за этими хищниками и пришел к выводу: у человека и волка одна суть. Так сказать, единство противоположностей. Издревле между ними идет борьба не на жизнь, а на смерть. Но человека можно купить, приручить, волка же – никогда. Если бы волку был нужен для дружбы, он бы пришел к нему, как пришла собака, кошка или как вот они. – Тарас показал ладонью на стену, где была прибита голова кабана. – Года три тому назад я хотел приручить одного, но он сбежал. – Зимой я живу во Львове, но каждое лето приезжаю сюда на сафари.

– Куда? – не поняла она.

– А я между делом охочусь.

– На кого?

– Я полюю, на московских дивчат. – Тарас ответил на мове, но она все поняла и, поймав его взгляд, рассердилась: сама дала повод пойти разговору в совсем ненужную ей сторону.