Отцы

— В одной рубашке? — Старик расхохотался. — Ты сегодня расположена шутить.

Она повернулась и как вихрь подлетела к нему.

— Говорю тебе, эта бесстыжая стояла передо мной здесь, на этом месте, в ночной рубахе. Да! Да! В длинной ночной рубахе! Немножко вышивки вот здесь, а на животе серебряная брошь. Но в ночной рубашке, уверяю тебя. А толстая! Ходячий куль с мукой.

— Да, смешное зрелище, наверно.

— Еще бы не смешное! Я чуть не расхохоталась. Но дело ведь серьезное. Они любят друг друга. Представь себе, Людвиг и эта особа. Она называет его Луди. А вдруг у них дело зашло далеко? Подумать страшно. Я до сих пор никак не приду в себя. И как только мужчина может позариться на такую корову! И надо же, чтоб это был наш Людвиг. Боже ты мой, этакий битюг. Ты бы послушал ее, Иоганн. «Мы любим друг друга, фрау Хардекопф!» — и: «Мы передовые люди, фрау Хардекопф», «Когда мы совьем свое гнездышко, у нас будет вегетарианский стол, не так ли, Луди?» — и пошла, и поехала. Ты бы только посмотрел и послушал!

Старик Хардекопф сел, он хохотал так, что по щекам текли слезы, застревая в бороде.

— Смейся, смейся! — воскликнула Паулина. — Хотела бы и я смеяться! Но тут плакать надо! Плакать, говорю я тебе.

— И ты ее… ты ее выставила? — спросил он, вытирая слезы.

— Нет, она, слава богу, сама ушла. Очень скоро. — И фрау Хардекопф прибавила: — Надеюсь, эта особа не переступит больше порога нашего дома.

— Очень жаль! — воскликнул старик. — Очень жаль!

Глава четвертая

1

Сходное отталкивается друг от друга, разное, дополняя, тянется друг к другу. Люди сходного характера редко сохраняют беззаветную дружбу, еще реже — составляют счастливую супружескую чету. Брак Фриды Брентен был бы, несомненно, счастливее, уродись она, как ее братья, в отца, а не в мать. И все опять-таки обошлось бы, если бы Карл Брентен обладал ровным, терпеливым, мирным и умиротворяющим характером старика Хардекопфа. Но таких качеств у Карла и в помине не было. Как раз наоборот. Он был горяч, самолюбив и своенравен и совершенно не терпел никакой власти над собой, никакой узды. А Фрида Брентен, со своей стороны, желала вести дом по собственному разумению. В результате, в противоположность семье Хардекопфов, семейная жизнь Брентенов в первые годы походила на затяжную войну, упорную, ожесточающую обе стороны и подрывающую любовь.

Кровати супругов стояли рядом посреди комнаты, образуя широкое общее ложе; справа и слева от него стояли ночные тумбочки. В первые годы семейной жизни Брентенов тумбочка Фриды играла зловещую роль. Однажды, когда Фрида рассердилась на мужа, она в гневе решительно раздвинула кровати и поставила между ними свою тумбочку. Карл сначала поворчал по поводу «новой моды», но затем лег спиной к жене и, свернувшись как еж, захрапел. Но вот прошло несколько дней, и разъединяющая кровати тумбочка перекочевала на старое место. Карл Брентен, укладываясь в этот вечер спать, счел за благо сделать вид, что ничего не заметил. Но мир, восстановленный в супружеской постели, длился обычно недолго. Вспыхивала новая ссора — и тумбочка немедленно, словно пограничный столб, вклинивалась между кроватями.

В эти первые годы супружества Карла и Фриды Брентен мелкие стычки нередко перерастали в жестокие сражения, а сражения — в изматывающую позиционную войну. Фрида, давно уже тайно проклиная тумбочку, все же в первом порыве гнева, как только она чувствовала себя обиженной, ставила ее между кроватями. Не раз бывало, что она при этом плакала, но она видела в тумбочке свое единственное оружие. Она боролась ожесточенно, хотя победы одерживала редко. Очень скоро стало ясно, что превосходство сил, бесспорно, на стороне Брентена. Он был сильнее, он был беспощаднее. Не слишком влюбленный, эгоист, и к тому же еще упрямый, он не замечал холодности, которую Фрида, желая проучить супруга, напускала на себя. И еще одно преимущество: деньги были у него. А деньги, как известно, во всех войнах, в том числе и в войнах супружеских, могущественное средство, которое никак нельзя недооценивать.