Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт

Не зря их любимым выражением является – "попасть в струю"! И ва-аще!.. Какая же это "альтернативная" музыка! Она же только за последний год завоевала почти все страны и континенты! Если что и есть в музыке альтернативного, так это навязшая в зубах, унылая так называемая "традиционная музыка", в которой не осталось ни силы, ни мощи. То, что ныне завоёвывает весь мир – это космический стиль! Не зря самый главный инструмент новейшего музыкального стиля – силонофон. Название стиля, как мы уже не раз отмечали за этим столом, должно быть кратким, ёмким, метким! Во: космо-виртуальная музыка струе-сфер!" По диагонали от него мигом вскочил суетливый, напоминающий вечный двигатель, известный исследователь творчества и личности сахиба Ад-Малека, мистер Пиггуй Лоханди: "Ах, что вы, что вы, Климушко! Не кажется ли вам, что это слишком сложно и длинно! Громоздко! Народ нас не поймёт… Я уж не говорю о том, что "виртуальный" и "космический" – эт-та… как его!.. – "масло маслёное"! А уж "космо-виртуальные сферы"… Какие ещё космы?! Да и… где ваша прославленная краткость, меткость, ёмкость?! И уж если речь идёт о музыке, это должен быть краткий, звонкий, как аккорд, термин!". Клим ответствовал с присущим его темпераменту жаром: "Но ведь народ как раз любит названия, в которых ощущается мощное веяние нашего стремительного времени, наполненного чем-то космически-непознаваемым. А если назвать… э-э-э… виртуал-силонофонические гармонии?" Смачно посасывающий свою знаменитую трубку Танин Немухан поморщился. Пиггуй Лоханди возвёл глаза к потолку и сделал элегантный, но весьма красноречивый жест.

Эта красноречивая реакция коллег заставила Мазикина изящно развести руками, почти задев нежно-розовую лысину сидящего рядом с ним старого культуролога, настолько старого, что его имени уже никто не помнил.

Клим задумчиво протянул: "Ну-у-у… Не знаю, что и сказать… Если вам это совсем уж не по нутру, то… тогда… простенько и со вкусом: виртуально-силонофоническая музыка! – пробормотал он возбуждённой скороговоркой: – Знайте: это я предложил великому Ад-Малеку, – и он со мной согласился, – назвать его творение силонофоном!.. Есть в этом этакое… звонко струящееся по затейливой спиральной трассе… – и он произвёл рукой сложное круговое движение. – Но… э-э-э… вернёмся к нашим баранам! Вместо занудной, устаревшей симфонии – силонофония!..

Ну, и вот… к этому ещё прибавить нечто виртуальное, в чём, как нигде более, зарыт космический характер гениальных творений звёздных виртуозов Ори Мусаки.

Тогда, может, силоно-культ? Так сказать, силонофоническая культура! Это-то подойдёт?" На это ответили шумным возмущением исследователи ботлофонного стиля творчества.

Кто-то тут же взвился над столом во весь свой немаленький рост, на всякий случай сжав кулаки. Ботловеды встали стеной, и в руках у каждого оказалось по увесистой бутыли. "А где хотя бы намёком упомянут ботлофон? Что, вклад великого Куку Бакбукини так уж мал?" – нестройно и угрожающе орали ботловеды.

Мистер Пиггуй, стремясь во что бы то ни стало предотвратить перерастание дискуссии в побоище, оглушительно взвизгнул, что побудило всех замолчать и сесть на места: "Вот что, уважаемые коллеги терминологи, силоноведы и ботлолюбы! Такой серьёзный вопрос с кондачка не решается, а тем более сгоряча, во всеоружии средств над-культурной дискуссии. Наше дело предложить варианты, обнародовать их.

Чем больше вариантов, тем лучше. И пусть решает любительская масса. Глас народа – он завсегда!.. Поэтому моё мнение: следует объявить конкурс на выработку названия музыкального стиля "новейшей волны"… э-э-э… "струи", она же альтернативная музыка".

Клим солидно прогудел густым, вязким басом: "И не просто объявить, но и широко разрекла… мик… ик… ровать!" Танин Немухан, подумав, что нынче он непозволительно долго помалкивал, решил под конец вставить своё слово золотое, и ради этого даже прекратил сосать свою знаменитую трубку: "Победитель конкурса получит большую премию и пожизненный абонемент на все-все-все концерты музыкантов новейшей волны… э-э-э… струи". На том и порешили, в честь чего отложили мечи (то-бишь – бутыли), раскурили трубку мира, позаимствовав её у Немухана, распили последнюю бутылочку и разошлись по домам.

***

Никто не учёл, а геверет Офелия "позабыла" упомянуть, что маститый мистер Клим вхож не только в самую высшую весовую категорию музыковедов-терминологов, но и в круг ближайших приятелей синьора Мушхатти. Таким знакомством при всём горячем желании не могли похвастаться ни мистер Лоханди, ни тем более мистер Немухан и прочие участники научной терминологической дискуссии. Это и обеспечило отличную и своевременную рекламу всем терминологическим идеям мистера Клима, которые менялись и обновлялись у него с искросыпительной скоростью.