Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт

С вашими настроениями всё ясно! Коль скоро вы этого сами хотите, поговорим о вашей работе. Чем лично вы занимались? Назовите хотя бы одну разработку, которая подписана вашим именем?» — «У нас было не принято, чтобы непосредственный разработчик подписывал свою работу, особенно элементы больших программ, каковыми и являлись разрабатываемые мною блоки. А их было много за годы моей работы в «Лулиании», я даже со счёта сбился… Последнее, что я делал, — порученная мне шефом разработка финансового блока, как мне сказали, для заказчика-хуль. Это была очень сложная тема. Я разработал этот блок и сдал его в срок. Мне сказали, что тема закончена, поблагодарили и дали премию. Порой меня подключали к различным небольшим разработкам, не связанным с финансовыми блоками. Я и их выполнял, как говорили мои руководители, достаточно успешно».

«Финансовый блок, якобы, для заказчика-хуль, вы никогда не разрабатывали! — неожиданно жёстко проговорила Офелия, сверкнув глазами. — Такой темы в «Лулиании» не было. Вы просто присвоили себе чужую разработку. Да, вы действительно выдали несколько ничего не стоящих идей по этому блоку для очень важного проекта — причём ошибочных. У руководства даже закралось сомнение, не купили ли вы свой диплом у какого-нибудь деляги в вашей Меирии. Пришлось срочно передать работу группе, которая успешно справилась с заданием!» — «Вот как? А как же благодарность, премия, которой меня наградили по окончании темы?..» — «Это ваши фантазии! — отрезала Офелия и гневно пояснила: — Вас с позором изгнали из «Лулиании» за то, что вместо работы вы молились и читали псалмы в рабочее время!» — «Клевета!» — резко выкрикнул Бенци. Но Офелия не обратила внимания на его реплику, голос её зазвенел металлом: «Вы подстрекали нестойких сотрудников из вашего так называемого «миньяна» к бунту против плана преобразования фирмы в Центр фанфарологических исследований! Разве вы не протестовали против лекций, организованных руководством для вашего просвещения в духе струи подобающей цветовой гаммы?!» — «Да, протестовали! Нас силой заставляли слушать эти… Не знаю, как их назвать! — воскликнул Бенци, — беседер, пусть будут… лекции! — в рабочее время, хотя они никакого отношения к тогдашней тематике «Лулиании» не имели. Мы действительно были не согласны, потому что пассажи силонокулла в сочетании с абстрактными картинками на волнистом экране…» — «Прекратите ваши лживые увёртки!» — фанфарически прокричала Офелия.

* * *

И снова — коротенький «музыкальный антракт»…

На экране сквозь нервно подрагивающие драпировки постепенно проступила студия Офелии. Зяма Ликуктус немного помаячил на втором плане меж струящихся драпировок, а там и вовсе растворился в них и больше не появлялся.

В центре композиции — Офелия, справа от неё, противовесом, Бенци. Было видно, что унизительная перепалка с Офелией на глазах всей Арцены, где ему не удалось ничего ей доказать, его изрядно утомила. А тут ещё бесовски-насмешливый взгляд Офелии, очень смелое для её возраста мини, чересчур раскованная поза — и от этого Бенци никуда не деться…

«Что ж! Продолжим нашу беседу! — вернулась к приторной благожелательности Офелия.

— Расскажите, как вам пришло в голову послать неоперившихся сыновей-подростков на сцену с целью срыва этого важного мероприятия? А идея сорвать свободное голосование на Турнире? — что вы для этого сделали?» — «Никакой идеи у нас не было — и быть не могло. Мы понятия не имели, что будет на этом Турнире. Мы были уверены, что на Турнире все исполнители окажутся на равных…» — с этого момента Бенци беззвучно продолжал шевелить губами. Ясно было, что и сам Бенци не слышит своего голоса, потому что он беспомощно развёл руками и замолк.