Оtцы и деtи

– Женя! – Аркадий почувствовал, как горло стиснула стальная рука. Стало трудно дышать, в глазах защипало. Ему показалось, что это он сам сейчас умирает. Сердце почти остановилось. – Женя… – еле выговорил он.

– Это… все… – прошептал Женька, не открывая глаз, его грудь приподнялась еще пару раз, еле-еле, и замерла. Лицо стало спокойным, умиротворенным. Он больше не мучился, ни телом, ни душой. Последнее было для Базарова особенно невыносимым.

Арина Власьевна вытянулась в струнку, мучительно прислушиваясь, и вдруг зарыдала. Откуда-то у нее взялись слезы, из глаз, давно уже выплаканных. Василий Иванович глухо застонал и обхватил голову руками. На крик Эльвиры Семеновны прибежали врач и медсестры, они пытались что-то сделать, но по их лицам было видно, – исключительно для того, чтобы угодить начальству.

Слезы спасли и Аркадия, который вышел в коридор. Заплакав, он почувствовал, как сердце забилось, выталкивая из себя боль и горе. По лицу потекло что-то соленое, горло было обильно смочено этой влагой. Аркадий плакал, понимая, что готов сейчас кого-нибудь убить. Ту же Нету или крашеную суку в белом халате, представившуюся главврачом, которая тоже не потрудилась хоть что-нибудь сделать, чтобы спасти Женькину жизнь.

Ну почему?! Люди настолько глупы, что не понимают, кому надо жить, а кому не стоит! Да вся эта больница, гори она синим пламенем, не стоит мизинца одной гениальной Женькиной руки! И вот он умер, а они все живут! И, черт возьми, будут жить! Будут небо коптить! А он не сделает ничего из того, что должен был сделать…

– Я понимаю, что в такой момент безбожно предлагать деньги, – сдавленно сказал Аркадий Василию Ивановичу, тоже вышедшему в коридор и дрожащими руками пытающемуся достать из пачки сигарету. – Я прошу об одолжении. Позвольте мне все расходы, связанные с… – он сглотнул комок в горле, – с похоронами взять на себя.

Василий Иванович махнул рукой. Не стоит, мол, утруждаться.

– Ну, позвольте, – взмолился Аркадий. – Я тоже виноват. Хотя до сих пор не понимаю почему? Несчастная любовь не та причина, по которой он мог так поступить. Фактически убить себя, отказавшись от лечения. Он вам ничего не говорил?

Базаров отрицательно покачал головой.

– Странно все это… Я найду Покровского, поговорю с ним, – упрямо сказал Аркадий. – Я должен знать причину. Почему Женька не поехал в Москву?

– Да какая теперь разница? – вяло махнул рукой Василий Иванович.

«Какая разница, говорите? Ну, нет!» – Аркадий был полон решимости. Словно к нему перешла сила, оставившая мертвого Женьку.

Когда завибрировал мобильник, Кирсанов с досадой вынул его из кармана, чтобы ответить на звонок. «Кто там еще?»

– Я ждал твоего звонка, – раздался в трубке голос дяди. – Но поскольку ты молчишь, решил сам позвонить.

– Он умер, – коротко сказал Аркадий.

– Что ж…

– Он умер из-за нее!

– Я бы не рубил с плеча… – осторожно сказал Павел Петрович.

– А ты знаешь, что прошлой ночью сгорела ее тетка?! Кто-то же должен ее остановить?!

– Ты говоришь об Анне?

– О ком же еще! – зло сказал Аркадий. – Я останусь здесь до похорон. Кто-то должен все организовать и побыть с его родителями. Они ведь остались совсем одни. Я хотел бы их поддержать и убедиться, что церемония прошла достойно.

– Если тебе нужны деньги…

– У меня есть кредитка, на ней достаточно средств. Позаботься о Кате, пока я здесь. И еще… Если, когда я вернусь в Москву, эта сука еще будет мозолить мне глаза…

– Я понял.

– Нет, ты не понял! Я убью ее, слышишь?!

– Аркаша, я понимаю, у тебя горе, – мягко сказал дядя.

– У нас у всех горе! Просто я это понял, а вы еще нет! Да, и еще одно… Свадьбы не будет.

– Что?! Я не ослышался?!

– Мы просто распишемся. Думаю, Катя меня поймет. Отмени все. И Мальдивы.

– Мы с тобой потом об этом поговорим.

– Я не изменю своего решения, – твердо сказал Аркадий и дал отбой.

Тут его взгляд наткнулся на Эльвиру Семеновну, маячившую в коридоре. Племянник Павла Петровича Кирсанова очень ее интересовал.

– Это хорошо, что вы здесь, – шагнул к ней Аркадий. – Я хотел бы узнать во всех подробностях: как вы его лечили? Покажите мне историю болезни.

– Но…

– Я сам врач. Недавний выпускник Первого меда. Не беспокойтесь, в медицинских терминах я разберусь. Идемте.

Он словно разом повзрослел на пять лет, и Женькина уверенность передалась ему. Они все заплатят за смерть Базарова. Кто-то за эгоизм и равнодушие, кто-то за халатность.

«Неужели я смогу безмятежно нежиться на солнышке на Мальдивах, в то время как Женька будет лежать в холодной могиле? Да что я, сволочь? Долго еще будет болеть. Возможно, что не пройдет никогда. Я хороню лучшего друга. Такого у меня больше не будет. Теперь я всегда буду наполовину мертвым. И даже Катя не вернет мне эту половину, у меня будет любящая жена, но не будет верного друга. Я тебя никогда не забуду, Женька!»

XXI