Отцы-командиры. Часть 1

Сбросив с плеч рюкзак, я, неизвестно почему, полез в карман сумки и вынул три общих тетради с конспектами по тактике, огневому делу и Истории ВКП(б) и засунул их глубоко под скирду соломы. Увиденная смерть и пролитая кровь заставили меня подумать о земном, а не о светлом будущем, которое сулила нам историческая наука в недалеком будущем. Наверное, посмеялся скотник или доярка, найдя все эти тетради в соломе. Скорее всего, их пустили на растопку печки или для туалетных надобностей. Не спеша, мы начали собираться у машин. Некоторые из поврежденных от взрыва машин, отбуксировали в сторону, а на исправные срочно усаживали нас для отправки по армиям. Спустя много лет, проходя службу в Главной инспекции МО в Москве, я вспомнил в своем отделе и рассказал друзьям про этот случай. Сослуживец по отделу полковник Мироненко Александр Иванович подошел и пожал мне руку, сообщив, что хорошо помнит тот эпизод,  так как был в числе именно той команды лейтенантов из Ташкентского училища.

Ехали мы разбитыми полевыми дорогами на полуторке в Новочеркасск, где располагался отдел кадров 9-й армии. По пути мы сделали остановку на ночлег в одной из казачьих станиц. Намучившись от подталкивания машины в грязи, мы уснули на соломе в теплой хате. Утром я вручил хозяйке брикеты концентратов пшена, она приготовила нам кашу и чай. Четыре наших армейских картуза были измяты в рюкзаке так, что я все их оставил хозяину — деду-казаку, и он сердечно благодарил за такой щедрый подарок, так как это казачье войско в качестве летнего головного убора имело фуражки хотя и не с малиновым, но все же с красным околышем. Вскоре приехали в Новочеркасск, сдали предписание, и нас определили в общежитие. С другом Мишей решили вечером пойти на поздний киносеанс. Город был затемнен, и мы не смогли ночью найти наше пристанище. Заночевали в одной хате, куда нас пустила бабушка, и утром она даже накормила нас горячим завтраком.

Снова выезд. Теперь нас осталось только пять человек, направлявшихся в 339-ю стрелковую Ростовскую дивизию, которая принимала участие в боях за Ростов и вышла на рубеж реки Миус у райцентра Матвеев курган. Штаб дивизии располагался в селе Политотдельском. Уже явственно доносились разрывы снарядов. На ночлег мы остановились в селе, которое на несколько дней подвергалось оккупации. При отходе немцы сжигали соломенные крыши, но жители спасали стены и перекрытия и продолжали жить в тепле. В одной из хат мы с Мишей расположились на ночевку. Хозяйка стонала от «хворей» на русской печке, а хозяин сварил нам из концентратов суп-пюре гороховый, а после ужина принес свежей соломы и дал нам подушку. Подстелив рядно, мы легли и укрылись шинелями. Но тут раздался настойчивый стук в дверь. Хозяин попытался объяснить пришедшим, что у него на постое два командира, но сержант был непреклонен и втолкнул четырех солдат-красноармейцев из маршевой роты, следующей из запасного полка в нашу дивизию на пополнение. Впервые мы видели тех, кем предстояло завтра командовать. Они уселись на солому спина к спине, развязали свои вещевые мешки и, что-то отщипывая внутри них, бросали  в рот. Миша поднялся, расправил гимнастерку и спросил, кто у них старший, но они молчали. Тогда он потребовал по очереди стоять часовым у входа. На это требование один из них ответил по-русски примерно следующее: «Лейтенант, твоя боится — карауль, а наша не боится — юхлай (спать) будет»... Так завершился диалог, и мы уснули. Это были азербайджанцы. О них мы еще вспомним не раз в боях на Кавказе, да и летом на Курской дуге, где в полку из 338 человек за два дня боев их останется в строю только 17 человек. Еще через полгода их в списках будет 26, и это будут ездовые при лошадях в гужтранспортной роте. Много будете ними заботу лейтенантов в пехоте. Как правило, они не знали русского языка, в армии ранее не служили, стрелять не умели и больше подходили к выражению «пушечное мясо». Впрочем, не лучше обстояло дело и с таджиками, узбеками, киргизами и солдатами других национальностей Туркестана и Средней Азии, особенно немолодыми по возрасту солдатами, да еще в зимнее время.

На реке Миус

В штаб дивизии мы прибыли к обеду и были приняты комдивом полковником Морозовым, комиссаром и начальником штаба дивизии. Все они имели по четыре прямоугольника в петлицах[2]. Комдив в двух словах ввел нас в курс боевых действий дивизии. Формировалась и сколачивалась она в Персияновских лагерях под Новочеркасском. Стрелковым полкам были присвоены шефские наименования по местам комплектования: «Ростовский», «Таганрогский» и «Сальский». Дивизия в боях за Ростов понесла заметные потери, и в стрелковых полках в наличии было только по два стрелковых батальона. Накормив нас обедом, вручили предписания: мне и Мише в 1135-й Сальский стрелковый полк в Матвеев курган, другим подвое — в остальные полки. В наш полк направлялся по излечении из госпиталя заместитель командира полка капитан Любимцев Я.3.