Отцы-командиры. Часть 1

Бой был удачным, и мы возвращались в свой домик в приподнятом настроении. Здесь нас ожидал политрук Шинклопер, с которым я познакомился впервые. Он был закреплен на все наши четыре разведывательные группы, и, прослышав о нашем боевом успехе, немедленно появился именно в группе Тарасова, теперь уже Лебединцева, чтобы вручить нам те документы, которые мы оставляли Павлу Платоновичу до возвращения из поиска. Узнав о том, что взводу причитаются новогодние подарки, он захватил с собой двух разведчиков и немедленно пошел получать их. Каждому из нас было вручено по посылке. Они были в сумках из домотканого холста, в которых обычно содержалось: кусочек сала, сухари или же булочки с запеченным яичком внутри. Иногда кусочек домашней колбаски с чесноком, сухофрукты или пара яблок, сохраненных с осени. Почти в каждой был кисет с табаком и вложенным письмом, чтобы крепче бил воин ненавистного врага. Мне вручили и вторую посылку из Ростова-на-Дону. Она отличалась от сельских — в ней была общая тетрадь, цветные  карандаши, пачка печенья и почтовая бумага для писем. Тетрадь мне три года служила для записей адресов, полученных приказаний, служебных распоряжений, и в ней я вел запись маршрута отхода наших войск и с самого Черного моря в 1942 году. Была вроде дневника, хотя последним приказом нашего Верховного вести дневник в действующей армии запрещалось. Сутки или двое дали нам отдохнуть, а потом снова каждую ночь поиски и все с одной и той же задачей — взять «языка», как будто взять в камере хранения чемодан. Неужели начальники не понимали, что немцы как нация значительно умнее нас? Они превосходили нас по интеллекту, по общему развитию, навыкам, так как жили в ином мире, их окружали машины и культура на каждом шагу. Наша армия, особенно пехота, комплектовалась исключительно из сельского населения, которое значительно уступало по своему развитию даже нашему городскому населению. Причем, захват «языка» становился показателем боевой деятельности в позиционной обороне. За контрольных военнопленных получали ордена не только те, кто их добывал, но и отцы — командиры полкового и дивизионного ранга. Даже соцсоревнование устраивалось между разведчиками и разведывательными подразделениями.

Больше всего заданий давали моему взводу по известному принципу: «Кто везет, того и погоняют». С каждым днем оборона у нас и у немцев усовершенствовалась и укреплялась проволочными заграждениями, минными полями, долговременными огневыми сооружениями, сигнализацией. Одна сторона всегда готова была перехитрить другую. Я пробыл в пехоте непосредственно на переднем крае, не поднимаясь выше штаба полка два года, два месяца и 17 дней и не помню случая, чтобы немецкие разведчики приходили к нам за «языком». Да и что им было приходить, если мы сами им порой оставляли своих разведчиков, не в силах вынести раненого и при угрозе попасть в плен всей группе. Ведь было же это, хоть мы и тщательно это скрывали.

Одним из заданий нашего взвода было проникнуть через передний край немцев и устроить засаду в бумажной фабрике с целью захватить пленного, если немцы придут за бумагой. Две ночи мы находились в засаде, но никто  не явился по весьма прозаической причине: у них в избытке была бумага для штабов и для солдатских писем, как и конверты, до самого последнего дня войны, а у нас знаменитые «треугольнички» появились уже в летние дни сорок первого. Та бумажная фабрика работала на целлюлозе, бумага производилась и из соломы зерновых культур этого степного края Это была тонкая оберточная бумага для магазинных надобностей, но по нашей исключительной бедности она пошла в штабах за первый сорт писчей бумаги. Мы набили ею наши вещевые мешки, принесли в штаб и там писари сброшюровали из этой бумаги все книги учета и долго еще использовали ее для записи боевых приказов и донесений. Эта розовая и голубая бумага еще сотню лет будет храниться в Подольском архиве МО. Я листал эти книги, приказы и донесения. Для желающих сообщаю отправные данные: Фонд 1135-го стрелкового полка, опись 11186, дело 4. В этой Алфавитной книге вписан и ваш покорный слуга под номером 134.

Встреча первого нового, 1942 года на фронте прошла в патрулировании стыка с соседом слева.

Неизвестно, сколько бы мы так упражнялись, если бы не сдали свой район обороны 1133-му стрелковому полку. Теперь наш полк был переброшен на правый фланг дивизии, а 1137-й оказался на левом фланге. Наш 1135 сп оборонял первым батальоном село Большая Кирсановка, а вторым — район Старая Ротовка, Колония № 3. Штаб покинул Матвеев курган и перешел в хутор Полтавский, примерно в трех километрах от фронта. По кубанским меркам это был очень маленький хутор, имевший всего одну улицу около 300 метров. Здесь разместились рота связи, саперный взвод, химики, комендантский взвод. Третьего батальона все еще не было, так как пополнения поступало мало.